Скрытые манускрипты

Родился Симон в самарийской деревушке Гиттон, близ Сихема. Родителями его были Антоний и Рахиль. В юности он изучал греческий язык, упражнялся в словопрениях; для изучения магии предпринял путешествие в Александрию. Там познакомился с Апионом грамматиком¹⁰. Апион провозглашал свободную любовь без брака, познакомил Симона со Стезихоровой выдумкой¹¹, дополнив её тем, что Елена была не земной женщиной, но богиней луны, и учил Симона магическим заговорам, сводящим богиню эту на землю.

Тут же, в Александрии, познакомился Симон и с учением Филона, возводившим зыбкий мостик над пропастью между иудейским учением и языческой философией. Ещё – волхвованию, всякой магии и волшебству обучался Симон из Гиттона. В то время, в Александрии, объявилось множество людей под обличьем магов, чародеев и заклинателей, которые ласкательством, красноречием и волшебными ухищрениями обольщали сердца простодушных, увлекая их за собой, и слыли за что-то необыкновенное. В гуще этого брожения, вследствие знакомств, интересов и занятий, образовалось и сложилось учение Симона; с ним он возвращается в Самарию, где скоро примыкает к основателю саддукейской секты среди самарян и становится учеником его. Вместе с остальными последователями Досифея, он отвергал бытие добрых и злых ангелов, грядущий Суд Божий, хулил Бога отрицанием воскресения мертвых. Войдя в число учеников Досифеевых, Симон довольно скоро, с помощью волшебства, сместил учителя и занял его место¹².

Именно в качестве учителя этой секты, Симон попадает под стражей в Рим, для получения наказания за свои проделки, волнующие умы простодушных людей¹³, но хитрец сей, магией и волшебством очаровал там всех [даже судей своих] до такой степени, что его не только освободили, но и воздвигли памятник.

Тешась могуществом и гордыней, Симон возвратился в Кесарию, где рассказал ученикам о чудесах, совершенных им в Риме, и ещё более стал обольщать народ волшебством, магией и волхвованием, выдавая себя за силу великую, безначальную, Божию. Здесь судьба и сталкивает Симона-волхва с апостолами Иоанном и Петром. Разоблачённый учениками Христовыми, Симон обрядился в овечью шкуру, оставаясь по сути своей волком, «вкравшимся, нечестивым, издревле предназначенным к осуждению».¹⁴

Осужденный апостолами, и покаявшись на словах, Симон не помышлял каяться в сердце и бросить мерзкие дела свои. Многие из учеников оставили его и, крестившись, исповедовали веру Христову. А Симон, с немногими оставшимися, вышел из Кесарии и отправился прочь, влекомый гордыней, тщеславием и люблением почестей. Быть может, он считал, что благодаря своему волшебству и магии в силах околдовать любого, или разглагольствуя и долго внедряя в умы многих, что он Бог – сам уже верил в эти безумные речи? Кто знает, только бросать занятие свое – обольщать и губить людей – Симон не собирался, а вот действия его стали более изощренными.

Объявившись в городе Пафе, на Кипре, он выдал себя за последователя Христа под именем Бар-Иисус¹⁵. Очаровав многих волхованием, скоро обосновался рядом с проконсулом Сергием Павлом, ибо от обманутого им народа сподручнее было ему подниматься к высотам власти, а не напротив, в подражание Христу, преисполнившись знанием спускаться к невежественному люду. Получив от окружения проконсула и прочих людей прозвище Элима¹⁶, лжец этот удивлял всех волшебной своей силой. Скоро, как видно из «Деяний Апостолов», Дух Святой привёл сюда же, в Паф, Варнаву и Павла, для обращения проконсула в христианство, но Симон (он же и Элима, и Бар-Иисус) всячески противился им, не забывая о том, что вынужден был оставить Кесарию, после проповеди Петра и Иоанна.

Пламенеющий верой Павел, исполнившись тогда Духа Святаго, обличает волхва, называя его коварным злодеем, врагом правды и сыном диавола, и глаголет к нему не как к неизвестному до сих пор, но как к известному: «перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних?»¹⁷ Павел, в отличие от Петра, не останавливается на разговорах, пускай и гневных, но призывает на обольстителя-колдуна руку Господнего мщения и поражает чародея слепотой «до времени».

Ослепнув, Симон пришел в ужас, ибо кара Божия была на нём. Даже изгнание не так удручает его… Однако, прозрев, он вновь принимается за прежние свои проделки, только отныне всячески избегает встреч с апостолами Христовыми, которые оказались вовсе не смиренными агнцами. Потому и говорит Писание [и не только о чародее Симоне]: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну, и обращу мудрость мира сего в безумие».¹⁸

Увязнув в гордыне, не желая избавляться от безумной идеи [будто он – Бог и Создатель всего], бежал Симон также из Антиохи, Лаодикии, Коринфа, Ефеса – отовсюду, где лгал и чародействовал, едва только слышал о приближении апостолов.