Скрытые истины (ЛП)

Отец прислонился к кованым перилам и посмотрел на Найлза, как на какую-то плесень. Плесень, которую всю жизнь пытался уничтожить. Не убить, а именно уничтожить. Я достаточно наблюдал за отцом, чтобы научиться читать по его глазам. Он говорил мало, но глаза давали подсказки тем, кто умел смотреть. Ему нравилось унижать Найлза, и он не хотел с ним заканчивать.

– Ты должен нашей семье нечто более ценное, чем твоя никчемная жизнь, – проговорил отец жестоким и ледяным тоном. – Ты согласен?

Найлз, решивший, что нужно спасать свою задницу от смерти, решительно кивнул.

– Да. Я принесу ваши деньги. Скоро, Эцио.

Ноздри отца раздулись. Это стало единственным свидетельством того, что ему противно иметь дело с Найлзом.

– Деньги не имеют значения. Это лишь способ контролировать таких, как ты, – он усмехнулся. – Я хочу нечто бесценное для тебя.

Найлз нахмурился и напрягся.

– И что же это?

Отец бросил в мою сторону быстрый оценивающий взгляд, холод пробрал меня до костей. Мне не нравилось чувствовать себя пешкой в этой игре. Я был сильным игроком. Владел этой гребаной игральной доской вместе с моим отцом. Однако сейчас его глаза утверждали обратное.

– В отеле «Pérasma⁵» не помешало бы немного солнца, – проговорил отец, ухмыльнувшись Найлзу. – И моему сыну не помешало бы немного тепла.

Наш греческий курорт, стоявший на берегу Эгейского моря, был известен своим живописным расположением. Несмотря на то, что мы вели теневой бизнес под ярким курортным фасадом, никогда не испытывали недостатка в солнце. Отец говорил загадками, и это приводило меня в бешенство. Мы практически партнеры, и в какую бы игру не играл Эцио с Найлзом на протяжении всех этих лет, сейчас я не был в его команде. Отец схлестнулся с ним один на один, а я олицетворял лишь оружие, которое можно использовать.

Найлз резко втянул воздух.

– Нет.

Отец приподнял брови.

– Нет?

«Нет» не входило в лексикон Эцио. Я выучил это еще в раннем детстве.

– Я, эм, – Найлз стал заикаться. – Ты же знаешь, что это несправедливо.

Злорадство в глазах отца было таким явным, что Найлз сделал шаг назад.

– Жизнь несправедлива, – ответил ему отец. – Но, по крайней мере, она у тебя останется. Я верю: это лучшее, на что ты можешь надеяться.

Словно червяк, попавший в пасть ястреба, Найлз беспокойно заерзал.

«Однажды ястреб сожрет тебя».

Одного простого кивка Найлза оказалось достаточно, чтобы скрепить сделку. Найлз Николаидес доживет до следующего дня, поскольку согласился отдать нечто невероятно ценное для него.

Чертов дурак.

ГЛАВА 2

Талия

– Что он в руке сжимает? Это склянка. Он, значит, отравился, – я выхватила флакон из неподвижных пальцев Алекса и поднесла к носу. – Ах, злодей, все выпил сам, а мне и не оставил!

Я опустилась на колени на деревянный пол и склонила голову в молитве. Слезы щипали глаза, когда я смотрела на лежащего передо мной неподвижного человека в гробнице.

– Но, верно, яд есть на его губах. Тогда его я в губы поцелую и в этом подкрепленье смерть найду.

Я заползла к Алексу, прижалась к нему и нежно, целомудренно поцеловала в губы. Он игриво высунул язык, и мне пришлось подавить смешок.

– Какие теплые!

Откуда-то издалека донесся мужской голос.

– Где это место? Веди, любезный.

– Чьи-то голоса, – я просто констатировала факт. – Пора кончать.

Вытянув руку, я нащупала кинжал Алекса и подняла его. Серебристый металл блеснул на свету.

– Но вот кинжал, по счастью. Сиди в чехле, – слезы текли по моим щекам, когда я ударила себя в живот, согнулась и безвольно упала на Алекса.

С закрытыми глазами я лежала в гробнице, слушая, как сторожа разговаривали рядом, пытаясь понять, что произошло. Следом вошли мои мать с отцом. Мать кричала, плакала, молила об ответах. Отец же требовал, чтобы ему рассказали, что случилось. Мы с Алексом лежали неподвижно, пока им объясняли все, от нашей любви до причины смерти. Родители оплакивали смерть своей дочери.

Наконец, заговорил князь.

– Сближенье ваше сумраком объято. Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз. Пойдем, обсудим сообща утраты. И обвиним иль оправдаем вас. Но повесть о Ромео и Джульетте останется печальнейшей на свете.

Занавес закрылся, а зал взорвался аплодисментами.

– Ты такая красивая Джульетта, – произнес Алекс, поднимаясь и руками заключая меня в клетку.

– А ты красивый Ромео, – ответила я.

Алекс по-мальчишески улыбнулся и стал склоняться ко мне, собираясь поцеловать, но прежде чем наши губы встретились, мы услышали голос:

– Не сейчас! Не сейчас! Вставайте! Вставайте! – упрекнула нас профессор Марино. – У нас выход после занавеса! Скорее!

Алекс вышел из гробницы первым и помог мне подняться на ноги, а потом перенес меня оттуда, поставив на пол.

– Позже, – прошептал он мне на ухо, отчего румянец стал подниматься по шее к щекам, согревая кожу.

Мы выстроились в линию, и шторы разъехались в стороны. Все актеры поклонились и сделали реверансы, после чего снова раздались аплодисменты. Я скользнула взглядом по зрителям и нашла свою семью. Мама широко улыбалась. Когда наши взгляды встретились, она произнесла одними губами: «Я люблю тебя».