Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы

Экстатическое состояние влюбленности, когда двое становятся одним в посткоитальном единстве или в экстазе убийства, в желании убить или проникнуть под кожу другого, кажется, ближе к проявлениям латеральных сиблинговых отношений, чем к отношениям между младенцем и родителем. Однако это никоим образом не указывает на то, что стремление к власти является доминирующим, как это было бы у Адлера. Сексуальность и ее подавление остаются решающими факторами формирования бессознательных процессов. Но смерть, как и желание убийства по отношению к себе или другому, также находится под запретом, следовательно, желание убить или быть убитым также фигурирует в бессознательных процессах. Запрет на сиблинговый инцест имеет гораздо меньшую силу, чем запрет на инцест между представителями разных поколений в семье, за исключением нескольких культур, в которых сиблинговый инцест также запрещен. Если желания игнорируют табу на сиблинговый инцест, то клинически можно засвидетельствовать, что вся любовь, экстаз, ненависть, ревность, соперничество разворачиваются между пациентом и аналитиком в контексте сиблинговых отношений. Эти отношения, как я полагаю, действуют и в контрпереносе. Г-жа Х «залезла мне под кожу», «встала на мое место» и думала, что она знает мои мысли. Но это вызвало у меня сопоставимый отклик. Когда я осознала, что ей (и мне тоже в какой-то степени, в отличие от родительского контрпереноса) нужно знать, что пребывание в одном и том же месте, обладание одинаковыми вещами не делает двух людей одинаковыми, что в этой одинаковости все еще есть место отличиям, это стало критической точкой анализа и позволило двигаться вперед. В этот момент г-жа Х обнаружила, как она сама выразилась, что ощущение пространства между похожими друг на друга людьми означало, что и в ее психике было пространство. Это «топологическое» пространство между позициями, мыслями, словами; и это не пустое место.

Затем г-жа Х увидела, что ее неспособность родить живого ребенка была связана тревогой относительно своего желания смерти младшего брата. Как упоминалось ранее, когда она действительно родила, она была так обрадована, что опасностью уже стала чрезмерная идеализация ребенка. Родительская идеализация обычно является продолжением восстановленного детского нарциссизма самих родителей – этот ребенок является Его Величеством Младенцем, которым когда-то были его отец и мать. Тем не менее, хотя г-жа Х (и конечно, другие пациенты) получала от этого нарциссическую выгоду, происходило и нечто другое. Конечно, идеализация была способом отмежеваться от деструктивности и унижения детей ее матерью и, следовательно, от нападения на мать, но, если быть более точным, в этом выражалось отрицание ее нападения на этих детей как на сиблингов. Но в фантазии было нечто большее: были убиты сиблинги, а не мать.

В поэзии, фильмах и романах, где процветают сиблинговая любовь и сексуальность, редко появляется потомство. Если ребенок рождается, его считают чудовищем или существом, обреченным на смерть. Страх г-жи Х, что ее ребенок будет чудовищем, в некоторой степени выходил за рамки абсолютно обычной фантазии всех будущих мам. Но может ли эта распространенная фантазия не быть основанной на сиблинговых отношениях? Суть «табу» на инцест состоит в том, чтобы не допустить секса с кем-то, кто попадает в категорию одинаковости. Когда ребенок играет в доктора с братом или сестрой, он может родить фантазийного ребенка от другого ребенка, но только от такого, который является «таким же, как и он», а не с другим. Таким образом, сиблинговая репродукция представляет собой другой вариант аутоэротической партеногенетической фантазии. Запрещение одного влечет за собой запрет другого. Символично, что запрет исходит от материнской позиции: вы не можете рожать таких, как я: если для мальчика это означает, что он никогда не будет рожать (а в случае кастрационного комплекса у девочки, что она никогда не будет отцом), то для девочки это временная невозможность. С точки зрения латеральных отношений такой запрет может быть неактуальным, так как сексуальность брата и сестры может не быть связана с репродуктивными желаниями (см. главу 5). Запрет здесь относится к тому, чтобы не считать других «такими же, как.», чтобы не переносить нарциссизм и грандиозность в социальные области.