Скрут

Он замолчал, собираясь с словами и одновременно вглядываясь Игару в лицо – не думает ли смеяться?! Игар не думал; муж Тири перевел дыхание:

– Ты… своему бы я не сказал. Ты чужой, придешь-уйдешь… Поболтай со мной… покуда. Чтоб не так долго… Вот как тебя, к примеру, зовут?

Игар назвался.

– А меня Глабом, – муж Тири тоскливо вздохнул. – Первенький наш мальчик быстро родился… А это… может, девчонка?..

Игар кивнул, соглашаясь; он ничего не смыслил в деторождении, зато прекрасно понимал, что Глаба нужно поддержать.

Сверху донесся не стон уже – вопль; Игар почувствовал, как продирают по коже липкие противные мурашки. Бесхитростная Тири со своими добрыми сказками…

Глаб судорожно сдавил его руку:

– Жена… она терпеливая. Она страх какая терпеливая, ей как-то на сенокосе палец на ноге отхватило… Так она ни слезиночки не пролила, улыбалась даже, мать свою успокаивала… А…

Тири закричала снова – голос казался неузнаваемым. Игар сглотнул.

– Что-то долго, – Глаб сжимал и разжимал пальцы. – Я… пойду туда. Я спрошу, как…

Игар пошел следом.

Дверь спальни была приоткрыта. Повивальная бабка говорила раздражено и властно; старшая хозяйка, кажется, возражала. Что-то со стоном пыталась сказать роженица; из комнаты вышел хмурый как туча старший хозяин. Оттолкнул пробирающегося вовнутрь Глаба:

– Уйди… Не до тебя…

Глаб скривил лицо – выражение детской слабости портило его мужественные, красивые в общем-то черты:

– Что… не так? Не так?!

Хозяин сжал зубы:

– Значит… повитуху надо звать, что на постоялом дворе живет. Она…

В комнате грохнуло что-то тяжелое; лучшая на три деревни повивальная бабка распахнула дверь настежь, так, что Игар успел увидеть постель и кого-то на постели, и какие-то тряпки на полу… Повивальная бабка уперлась руками в бока, и подбородок ее, отмеченный крупной родинкой, упрямо вздернулся:

– Я тебе позову!.. Я тебе позову ее, приблуду-то приезжую!.. Я тебе дура, значит?! Я говорю, судьбина ведет, судьбина матерь выведет али младенца…

Глаб двумя руками взял себя за горло:

– Тири… Жену мне спасите, а она потом другого родит!..

Из приоткрытой двери донесся почти звериный, страдающий крик. Игар прислонился к стенке.

Святая Птица… Ну как же все это уживается в одном мире. Кладбища, кишащие червями и нищими, похотливая возня на крышке саркофага, отягощенная телами виселица… Почему мир до сих пор населен? Его так трудно населять, этот поганый мир, так невыносимо тяжело… И собственная Игарова судьба, если вдуматься, не столь уж трагична; все поправимо, если это не смерть или не роды…

– Против судьбы не попрешь, – холодно сообщила старуха. – А эта приблуда, говорят, уже сотню баб уморила…

– Врешь ты все! – не выдержала хозяйка. – Коли не можешь, власти твоей нет…

– Могу! – взвилась повивальная бабка. – По сюда, – провела рукой по горлу, – могу, а дальше уже судьба…

Тири закричала снова. Глаб передернулся; хозяин мрачно глядел вслед старухе, удалившейся в комнату и закрывшей за собою дверь. Жена его молча ожидала.

– Послать? – шепотом спросил хозяин. – За повитухой-то…

Женщина колебалась. Игар видел, как пальцы ее кромсают край передничка, безжалостно выдергивают белые нитки.

– Хуже не будет, – сказал мужчина шепотом. – Куда уж хуже… Тихо, Глаб, тихо… Ежели он… поперек… в ней встал… Куда хуже, у меня сестра вот так…

Глаб заплакал.

– Уже поздно, наверное, – тихо предположила женщина. – Уже…

Мужчина сжал зубы:

– О ней… о той повитухе, разное говорят… говорят, что она…

– Чего вы ждете?! – закричал Игар шепотом.

О нем все забыли, его никто не замечал, а теперь он, наконец-то обретший дар речи, шагнул вперед возмущенно и зло:

– Чего ждете?! Я за ней пойду! Я приведу ее, сейчас, а там будете решать, поздно или нет… И где какая баба что сбрехала…

Мужчина нахмурился. Глаза его холодно блеснули; женщина поднесла искромсанный край передничка к губам:

– Иди…

Из кухни выглянула детская рожица – и испуганно спряталась опять.

Он колотил в запертую дверь, пока на сбил кулаки, а потом стал тарабанить ногами, и когда в конце концов сонный слуга отворил ему, в опущенной руке слуги была суковатая палка:

– Ополоумел?!

Игар нырнул под его руку, быстро огляделся; в дальнем конце коридора шлепал туфлями упитанный мужчина в ночном колпаке и со свечкой. Игар не без основания принял его за хозяина.

– Мне повитуху, – сказал он быстро, уворачиваясь от не в меру ретивого слуги. – Повитуха здесь живет, а там… – он запнулся, потому что выяснилось, что он даже не знает прозвища приютившей его семьи. Там… Тири рожает.

– Моя жена пятерых родила без всякой повитухи, – сухо сообщил хозяин. – Заведение почтенное, ночь, люди спят…

– Я вам шеи переломаю! – закричал Игар в запальчивости, скорее всего, напрасной. – Человек же… ребенок…

Хозяин поморщился:

– Ты, парнишка… Не кричал бы. Вот лучше не кричал бы, дело тебе говорю… Потому как заведение почтенное, а крикуны, они, знаешь…

– Кто меня звал?

На лестнице стояла женщина – поверх ночной рубахи на ее плечи накинут был плед. Маленькая лампа освещала ее лицо снизу – оттого оно казалось фантастичным и таинственным, как у каменной химеры.