Скриптер

– Да, действительно… сон был весьма необычным. Я бы даже сказал, что это был сон о сновидении.

– Что именно вы видели? И что вам запомнилось?

– Это видение… или серия картинок, что точнее… связано с тем эпизодом, когда я потерялся… заблудился… заплутал во время спецоперации, которая проводилась близ Баксана в Кабардино-Балкарии.

– Уточните, когда это случилось? И при каких обстоятельствах?

– Двадцать пятого апреля сего года бандгруппа в составе предположительно до десяти духов предприняла попытку нападения на Баксанскую гидроэлектростанцию. Их целью являлось уничтожение отстроенного машинного зала и турбин…

– Это ведь было уже не первое нападение на данную ГЭС?

– Так точно. Летом две тысячи десятого боевикам удалось взорвать турбины… Тогда погибло и несколько человек из числа охраны и персонала.

– Продолжайте.

– На этот раз… при повторном их нападении, боевики были отбиты силами охраны самой электростанции. Из Баксана и других ближайших населенных пунктов спешно прибыло подкрепление. Ближе к вечеру тех же суток духи были оттеснены выше по течению реки и заблокированы.

– Должно быть, в этих предгорьях у боевиков имелись заранее оборудованные тайники и схроны?

– Там оказалось большое количество пещер… Для зачистки и последующей ликвидации данного бандформирования были привлечены различные спецподразделения, имевшиеся в том районе.

– В том числе, и то, в котором вы еще недавно служили?

– Так точно. В числе прочих и находящиеся в командировке на Кавказе сотрудники подразделения, в котором я служил.

– Чем вы занимались там? Вы и ваши сотрудники?

– Плановой работой. Мы как раз проходили курс горной подготовки на полигоне близ Нальчика. Снаряжение и оборудование у нас имелись при себе. Когда поступило соответствующее указание из местной структуры НАК[87], подтвержденное приказом из Москвы, нашу группу посадили на две вертушки и перебросили выше по течению реки Баксан… В последствии мы действовали с той стороны штолен и подземелий, что находятся ближе к леднику.

– Когда именно с вами случилась… необычная история?

– Мы работали по разведке и разминированию верхних штолен весь день двадцать шестого апреля. На ночь вышли оттуда… во избежание возможных потерь. Держали оцепление, часть сотрудников ночевала в палатках. Ранним утром двадцать седьмого апреля продолжили свою работу. К полудню мы прочесали верхние уровни старых штолен… Были зафиксированы свежие следы пребывания там людей. Я, как замкомандира спецгруппы, получил приказ на доразведку боковой наклонной штольни. Со мной отправились семеро бойцов.

– И что произошло?

– В какой-то момент я потерял сознание…

– Вы были ранены?

– Нет.

– Может, вас контузило при взрыве мины или гранаты?

– И этого не было… – Сотник потер тыльной стороной ладони лоб. – Я… как бы это поточнее выразиться… просто исчез.

– Вот как? А когда вас обнаружили?

– Полагаю, вам в подробностях докладывали об этом эпизоде…

– Докладывали, – Хранитель утвердительно кивнул. – Но я хочу, чтобы вы сами разобрались с тем, что с вами тогда и там произошло.

– Меня не то чтобы обнаружили… хотя пещеры прочесывали весь вечер и, ночь, и следующее утро. Я сам – обнаружился, сам – нашелся.

– Это важный момент.

– Так вот, я сам, без сторонней помощи, вышел из какой-то боковой штольни… которую, кстати, тоже неоднократно проверяли. Скажу больше… Та штольня, из которой я вышел на глазах наших сотрудников… они были весьма удивлены, и это еще мягко сказано… она ведь довольно короткая, длиной всего в полста метров.

– То есть, спрятаться там решительно негде?

– Именно так, Михаил Андреевич. Да и зачем бы мне это понадобилось? Это ведь не детская игра в «прятки»… Спецоперация, да еще в столь опасных условиях, не место для игр!

– Согласно рапортов вашего командира и руководителя этой локальной КТО,[88] копии которых были направлены куратором в известный вам Спецотдел, вы, Валерий Викторович, не могли объяснить, что именно произошло с вами в тот день…

– Да, это так.

– Вы также не смогли объяснить, как могло случиться, что вы в течение примерно двадцати четырех часов находились вблизи от своих товарищей, которые вдобавок разыскивали вас же, но никак себя не обозначили, не вышли к ним, не подавали никаких сигналов… Хотя портативная УКВ рация марки «моторола», когда ее проверили, оказалась исправной.

– Я ничего не скрывал. На тот момент, когда меня опрашивали, я действительно не понимал, что со мной произошло. И не мог объяснить – самому себе, прежде всего! – как такое вообще могло случиться.

– Значит… вас не было примерно сутки?

– Так точно. Ровно сутки я отсутствовал… если так можно выразиться.

– А дальнейшее вас разве не удивило? – пристально глядя на него, спросил Авакумов. – То, в каком направлении потом развивалась для вас ситуация?