– Тут ведь главное что? Главное – понять, действительно ли этот твой Освенцим так страшен, как ты его себе малюешь. Может он такой же маленький и хлипкий, как карточный домик?
– Тебе когда-нибудь делали ультимативные предложения? Такие, что либо ты добровольно становишься дерьмом, либо добровольно же играешь в ящик?
– Насколько я понимаю, такое предложение сделали тебе. Поня-атно. А ты в этом уверен?
– Я похож на кретина?
– На кретина нет, но… Ладно. Допустим, твой Освенцим и вправду такой…гм, ужасный. Теперь следует убедиться в том, что он… действительно существует.
– Слушай, я солипсизмом не увлекаюсь. Говорю же, петля вокруг шеи завязывается. Самая натуральная.
– О! Это уже лучше. Браво. Значит, с теорией призрачности мы покончили за недоказанностью. Остался голый натурализм. Но это уже другая крайность, чего я тоже не одобряю.
Я слушал его, ничего не понимая. Как можно разговаривать с психом?
А он продолжал:
– Иногда людям просто нестерпимо хочется выдавать желаемое за действительное. И даже когда они начинают жаловаться на какие-то там обстоятельства, которыми их несправедливо закидывает судьба, в девяти случаях из десяти может выясниться, что они сами же и создали эти обстоятельства. Прямо из воздуха. Сами же и тянут себя за поводок на ошейнике. А перегрызть его жалко: уж очень красива игрушка, да и историйка про злые обстоятельства трогательная получилась – до слез пробирает.
– По-твоему, я идиот? Не могу отличить реальность от своих представлений о ней?
– Наконец-то дошло.
– Может ты еще скажешь, что и убивать меня никто не собирается?
– Это уж тебе видней. Только ты можешь решить, умрешь ты или останешься жив.
Он замолчал и долго высматривал что-то в небе. Потом сказал:
– Все-таки любопытно, что ты ему ответишь.
– Кому? – не понял я.
– Олегу Васильевичу.
– Какому еще… – Я запнулся, потому что вспомнил: так мне представился мой вечерний гость из Управления. И все понял. В одну секунду я разгадал всю их подлую комбинацию. Подонки. Вне себя от ярости я заорал:
– Так ты на них работаешь! А я-то уши развесил! Подослали шестерку мозги мне на нужный лад настраивать? Не выйдет, сволочь! По-твоему, я только и мечтаю о том, как бы заделаться серийным киллером, и только не хочу самому себе в этом признаваться? В этом ты должен был убедить меня – что я не властен в себе? И поэтому в любом случае должен подчиниться вам? Не выйдет, мразь!
Я не совсем уверен, но по-моему он все же испугался моей бурной реакции и ошарашенно таращил на меня глаза, пока я орал на него. Но мне уже было плевать на это. Я бросился к чердачной двери и быстро скатился вниз по лестнице. И еще услышал, как он кричит мне вслед:
– Да постой же, ненормальный. Неужели ты действительно думаешь, что я… Ты же ни черта не понял. И опять все переврал…
Но я уже открывал дверь в квартиру и не собирался больше выслушивать его вранье.
Я немного пришел в себя от этой стычки, сунув голову под струю холодной воды. Потом заглотнул таблетки снотворного, чтобы вычистить из головы бешеную ярость, и повалился без сил на диван. Уже засыпая, я попытался сообразить, зачем же я так взбесился на крыше. Сквозь тяжелую и муторную дрему в сознание просачивались мысли о том, что я что-то сделал неправильно, поставил себя в невыгодное положение перед противником. Нужно было просто плюнуть и уйти, а не бессмысленно яриться перед этим… Но чем-то он все же задел меня, зацепил. Было в нем что-то необъяснимое и странное, будто и не человек это вовсе. Но кто?
А все-таки он сделал промашку, назвав имя моего вербовщика. Я уже почти доверял ему…
Проснулся я заполдень. Голова гудела, как с похмелья. После трех чашек кофе я попытался решить мучительную проблему сегодняшнего времяпрепровождения. Идти никуда не хотелось – риск опять оказаться втянутым в какую-нибудь дикую историю был, по моим предчувствиям, очень велик. Но необходимо было развеять мрачные вчерашние впечатления. Я включил телевизор. Как обычно, ничего интересного не показывал ни один из каналов. Я поразвлекался с пультом и хотел уже выключить этот безнадежный экран, но что-то меня остановило. Шла ежедневная передача «Происшествия», занимавшаяся в основном криминалом, скандалами, ДТП и тому подобными навязшими в зубах неинтересностями. Оператор съемки наводил камеру то на собравшуюся перед многоэтажным домом толпу, дружно задравшую головы вверх, то на человека, стоящего на карнизе одного из верхних этажей. Очередной самоубийца. Про себя я отметил, что в последние дни эта тема прямо-таки преследует меня. Сущее наваждение. Я присмотрелся к этому верхолазу и… оцепенел от внезапной догадки. Я узнал Веревкина. К нему по карнизу от ближайшего окна медленно двигался человек в форме спасателя. Кажется, он что-то говорил, убеждал не делать глупостей. Но Веревкин внезапно рассмеялся и сорвался с карниза, на прощанье взмахнув руками. Камера внизу устремилась к распластавшемуся на асфальте телу. Взглянув на лицо, я окончательно убедился, что это Сашка и что рассказанная им история – правда. Он и не думал меня разыгрывать.