Скрепы России. О Родине, любви, войне и мире

Николай Юргель Скрепы России

«У Никитских ворот», 2024

Чувство Родины

Стихотворения Николая Юргеля всегда идут от сердца. Он воспринимает поэзию как служение. Эта идея пронизывает всё его творчество, укореняет систему образов и интонаций в наших национальных ценностях, где на первых местах красота и чувство Родины.

Родину Юргель чувствует широко и всеобъемлюще. Она для него не только в пафосе верности русскому делу, она для него духовная основа, и основу эту он помещает в стихотворный мир со всеми пленительными деталями.

Снег лежит пушистый,
Всё белым-бело.
Крыши и деревья
Пухом замело.
Белокрылая метель,
Пух летит, кружится.
Снежно-белый Новый год,
Дед Мороз мне снится.

С потрясающей простотой сказано, но при этом в простых словах виден индивидуальный подход. Это индивидуальность в чистоте чувства, в ощущении свежести и русской правоты. Русскость для Юргеля не кровь, это духовная принадлежность к культуре, к языку, к ценностям.

Для Юргеля свойственно мечтать. Многие его тексты хранят этот романтический пыл, создают миражи, пытаются нащупать дорогу в неведомое, и в этом не блажь, а творческий метод, жажда не позволять современному рациональному миру уничтожить романтическое в человеке.

Вдруг покажется, что счастье рядом,
На, возьми и полной грудью пей…
Но в краю сиреневом окажется
Нет тебя и нет вообще людей…

Любовь Юргеля к России не абстрактна и не слепа. Он по-разному настраивает своё поэтическое зрение, проникает в глубину истории, вызволяет из небытия исторических персонажей и историческую эстетику.

Дай маузер, Комиссар,
Будет боль и печаль.
Нам послано свыше…
Стрелять ты устал,
Маузер, Комиссар!
Не слышит…
Пули стучат по крыше…

Юргель относится к тем поэтам, кто не злоупотребляет символической стороной поэзии, хотя, безусловно, ей не чужд. Да, он вполне в теме того огромного и никогда до конца не познанного пространства, что даёт поэзии символическое мышление, значение предмета, детали, исходящие от его смыслов; от глубины формы слова он не отказывается никогда. Слово для него и символ, и предельная конкретика. Идеальное чувство меры.

Бронзовый клинок
Избитый, согнутый.
На рукояти золото
И камни…
Зловещий свет
На лезвии отколотом,
Как будто отблески
Беды и пламени…

ские категории не остаются без его внимания: Здесь нет никакого избыточного натурализма, бытовщины. Мир в глазах поэта Юргеля стоит оправдания, только если в нём есть поэзия, есть красота. Есть особый гуманитарный взгляд на всё сущее. От него тянутся нити во многие области человеческого знания и человеческого чувствования. Юргель не ограничивает себя. Даже самые сложные философ-

Вспыхнув, свеча погасла,
Дым и железа вой,
Огнём пылает небо…
Что будет, Земля, с тобой?
Иудина выпив зелья,
В крови утонула страна.
Звероподобных тварей…
В бой ведёт сатана.

Здесь через философские парадигмы автор выходит на общественно-политические позиции, демонтирует своё кредо, которое заслуживает всяческого уважения. Патриотизм тут не выспренний, не дежурный, а пропущенный через всю жизнь, через судьбу, через свой, а не заёмный опыт.

Соловейка-соловей прилетел на зорьке в сад.
Важно он на ветку сел и откушал виноград.
Не гоню его, бродягу, пусть себе поест, попьёт,
А потом мне песню света свою дивную споёт…
Он споёт мне песню утра, солнца, моря и любви.
Песню радуги и счастья, ту, что знают соловьи.
Говорят, что из Китая их в Европу завезли,
Только кажется, что песни были русские – мои.
Вспоминаю Подмосковье да раскаты соловьёв…
Русские леса, раздолье из далёких добрых снов.
Сочные, густые трели мой бродяга не забыл…
И подсвистом и коленцем мир сегодня удивил.