Скрам 2

Что сказал Давид я не расслышала, потому что уже взбегала по ступенькам наверх. Уши снова заложил стук сердца, то ли от волнения за то, как меня только что обозвали и в чем обвинили, то ли от волнения, вызванного тем, куда сейчас направляюсь. Постучала, прежде чем зайти. Хотя это было бессмысленно, он бы все равно никогда не ответил на этот стук.

Стоило только открыть дверь, как мой взгляд наткнулся на его спину. Адриан Шагалов был полностью одет и готов к отъезду на работу, так обычно он был одет уже после завтрака, то есть сейчас планировал миновать его? Расторгуев к этому времени успел доложить шефу, что внизу его ждет семья? Мне не удалось додумать эту мысль, потому что я услышала его необычную просьбу:

— П-помогите мне, — он развернулся, и я увидела, что галстук, обычно очень правильно повязанный под его воротничком, в этот момент болтается у него на шее двумя нетронутыми шелковыми полосами.

Кофейные глаза смотрели вниз, а не на меня, только благодаря этому он не заметил моего собственного смущения.

— Но… я не знаю, как это делается.

Призналась честно, ибо у меня в жизни и вправду никогда не было подобной необходимости повязывать кому-то галстук. А тем более тому, на чьей шее он всегда имел безупречный узел. Если сам Адриан Ааронович этого не умеет, возможно, ему его повязывал заботливый Михаил Павлович? Почему же сегодня он этого не сделал?

— Я п-покажу, — пока я размышляла, негромко сказал Адриан, при этом он продолжал изучать пол, — а в-вы сделаете. П-подойдите.

Выполнила приказ. Его тонкие пальцы подхватили мои руки и подняв их вверх, положили себе не грудь, на те шелковые полоски его черного галстука. Не спеша, шаг за шагом, управляя моими руками, словно своими, Адриан заставил меня сделать красивый узел. После недолгой паузы, пока он продолжал меня удерживать, шеф все-таки сказал:

— Т-теперь вы умеете это д-делать. Я хочу… чтобы вы делали эт-то каждое утро.

Бессмысленный вопрос «зачем» умер на подходе, пав от точного выстрела горячих кофейных глаз, застывших на моем лице. Нет, я не ошиблась, на сей раз взгляд был поистине горячим, весь холод был растоплен неведомым очагом, невероятным образом возникшим в этом бесчувственном человеке.

— Хорошо, — прошептала я.

— Хорошо, — прошептал он.

Воздух в этой комнате еще несколько мгновений горел от тишины, в которой проносилось чересчур много слов и мыслей.

— Вы г-готовы ехать в Скрам?

— Да.

— Хорошо. Т-тогда прямо сейчас и едем.

Я первой покинула его комнату, кто-то из нас это должен был сделать. А мне показалось, что стоять и смотреть на него, пользоваться его положением было бы некрасиво с моей стороны. Ведь мне ли не знать, почему он как будто замораживается, когда смотрит на другого человека? Я нанятый работник. Вчера? Вчера было странной случайностью. Вполне может быть, что Адриан Ааронович не помнит этого. А галстук… Должна же я хоть как-то отрабатывать свое существование в его доме.

Глава 26

Следующие три недели события в Скраме развивались с невероятной скоростью. Как и говорили Адриан Ааронович с Рогозиным, Скрам перенял управление проектом НТИ на себя. Об этом было громко сообщено во всех источниках информации, поэтому уже со второго дня воплощения плана, двери офиса Скрама осаждались толпами журналистов. Люди с камерами и микрофонами пытались взять интервью, а еще лучше пробиться внутрь и поговорить с самим Адрианом. Подполковник Рогозин больше не появлялся, Адриан Ааронович не распространялся на эту тему. Двадцать пятый этаж жил своей жизнью и принялся за работу над проектом нового Рунета. Каждый был оповещен о том, что в любой момент любому из нас могут сделать предложение, от которого мы не сможем отказаться. Более того, в дело был привлечен и двадцать четвертый этаж — теперь многие из них стали вхожи к нам. Порядок работы изменился, в Кубе теперь нередко были крупные заседания. Моро сбилась с ног, заставляя подписывать работников дополнительные соглашения о неразглашении.

Все эти несколько недель мы не завтракали и не ужинали в доме на Малой Никитской. Анна Валерьевна каждое утро в восемь часов, как штык была на кухне и доставала своими причитаниями бедного Академина. Дошло даже до того, что Михаил Павлович стал заступаться за него. Борис Емельянович мужественно терпел осаду и как-то раз по-тихому признался мне, что считает это своими долгом, если не он, то кто сможет защитить Адриана от назойливости и руководства этой женщины? Вместе с этим Давид больше не появлялся в квартире номер семь.

Адриан все же посвятил его в тонкости дела и Давид всецело занялся им, забыв даже обо мне. Он был важен как никогда, стал чаще спускаться на двадцать четвертый этаж и присутствовал на всех собраниях в Кубе, где теперь стало очень многолюдно — мы обсуждали этапы проработки проекта НТИ.