Скованные одной целью

– Ну, ты совсем осатанел! Какие опыты? Зачем бандитам опыты?!

– Бандиты охраняют. А опыты проводят врачи. Как в фашистской Германии.

– Зачем, Следопыт? Ты не перегрелся?

– Нет, не перегрелся. Чтобы вывести нового человека.

– Зачем новые нужны, когда старых девать некуда?!

Аргумент был до безобразия абстрактным, однако Следопыт с ним почему-то согласился.

В семь часов в домотдыхе началось движение. Вероятно, закончился рабочий день. Из дверей высыпало одиннадцать человек: семь мужчин и четыре женщины. Они расселись в восемь машин, преимущественно в дешевые иномарки, и двинулись к воротам.

Заурчал электродвигатель и заскрежетали открывающиеся ворота.

Следопыт наклонил камеру и взял крупный план с тем, чтобы можно было разобрать номера машин.

– Он запоминает? – спросил Танцор, поняв этот маневр.

– Да, все пишется.

Один за другим прошли семь номеров, заканчивающихся на 771Ш8 и на 991Ш8. Последней прошла областная машина – 501Ш8.

– Ну, вот тебе, – сказал Танцор, – и материал для работы. Промэйнфреймишь базы данных. Тут-то мы и узнаем, что это за публика. Наверняка должен быть хоть один врач. А то и несколько.

– Ага, опять я. А вы с американкой, значит, будете по кабакам гужеваться, лошадей обмывать.

– А кто же у нас компьютерный гений? Не я же. Кстати, и мне работа есть. Надо узнать, кто арендует этот самый домотдыха. Ну, по домам? Или ещё посидим?

Следопыт поводил камерами туда-сюда. Признаки какой бы то ни было жизни отсутствовали. Лишь из сторожки доносился беспрерывный мат. Серый и убогий.

Правда, под навесом просматривались три машины. Два джипа и один седан.

– А, хрен с ними, – махнул рукой Танцор. – Джипы двоих отморозков, которые наверняка будут до утра сидеть. А седан… Да шут его знает, чей он. Поехали.

АППЛЕТ 11. ВЗНУЗДАННЫЕ ШЕЛКОВОЙ УЗДОЮ

Однако на следующий день гужевались все вместе. Потому что Следопыт написал программу, которая в его отсутствие автоматически сканировала все, что надо было сканировать, искала то, что требовалось, сортировала, сравнивала, анализировала, приаттачивала, гейтилась, джобала, едитела, клиперила, компиляла, коннектилась, крэкала, кутовала, линковала, логинилась, мейкала, патчила, скипала, тапала, фиксила, фоксила, фрекала, эмуляла, юкала и принтила результаты поиска.

Днем присутствовали на проводах Ипполита и Вельвета, на которые вновь собрался весь конный бомонд Москвы.

Эмигранты были накрыты лучшими попонами, которые нашлись в «Сокоросе». Гривы были промыты, расчесаны, в них были вплетены нарядные ленты.

Спортсмены и конюхи подходили по очереди, тихо, с чувством говорили какие-то свои, идущие от сердца слова. Похлопывали жеребцов на прощанье по шее.

В общем, чувства, которые царили в этот час, не были однозначно радостными. Вот, мол, получили кучу денег, и теперь жить станет легче и веселее. Отнюдь. Поскольку все же отрывали от сердца свое, родное. Продавали лучших российских коней, цвет и славу отечественного спорта.

Но не было и уныния. Потому что люди понимали, что не на войну провожают, не в голодный край. Ипполит и Вельвет уезжали как-никак в сытую Америку. Где и конюшни, не в пример нашим, чистые и просторные.

Без сквозняков и без отключения воды и электричества. Где лошадей моют специальными шампунями, а кормят так, как здесь не ест и президент конно-спортивной федерации. Где их возят на соревнования не в товарных вагонах, как скот какой-нибудь, а в специальных фургонах, со всеми удобствами.

Понимали и то, что здесь, в России, у Ипполита нет будущего. Поскольку вряд ли кто из нынешних стиплеров сможет работать с ним так, как это делал покойный Прыжов. Не было для Ипполита ни одного жокея, который смог бы завоевать его авторитет. Смог бы внушить уважение и любовь, которые испытывал Ипполит к Сергею Прыжову. А без этого ни о какой нормальной работе говорить не приходится.

В общем, картина была трогательная. Общим настроением проникся даже Дед, который залудил с утра полбанки «Джона Уокера».

Дженни между тем продолжала совершать чудеса оперативности и предприимчивости. За пять минут уговорила главного конюха Егорыча не только сопровождать бесценный груз в самолете, но и поработать некоторое время в Оклахомщине при лошадках в её конюшне.

Торг был недолгим. Егорыч согласился на тысяче баксов в неделю плюс казенные харчи. С условием, что если будет обоюдное желание, то контракт можно будет продлить на год. После этого контракта, если Егорыч не затоскует по любимой России и не сопьется, должен был последовать контракт на пять лет. Уже на более выгодных для Егорыча условиях.

– А жену можно с собой взять? – поинтересовался Егорыч. Любопытно, что вопрос был задан с такой странной интонацией, что было не вполне понятно: какой именно ответ устроил бы конюха больше. Утвердительный? Или же дарующий на долгие годы свободу от семейной рутины?

– Да, конечно, можно, – перевел Танцор.

– Слышь, – попер напролом Егорыч, – а у меня ещё есть дочка с зятем, сын с невесткой, двое внучат, и теща. Спроси, можно их?