Скотский хутор

Когда копыто его зажило, Боксёр принялся работать еще усерднее. Да и все животные работали в тот год как невольники. Помимо обычной работы по ферме и перестройке мельницы, нужно было еще строить начатую в марте школу для поросят. Порой трудно было выдерживать долгие часы при недостаточном питании, но Боксёр никогда не падал духом. Ни словом, ни делом не показывал он, что силы его уже не прежние. Только наружность его немного изменилась: шерсть не так лоснилась как раньше, а бедра как будто впали. Другие говорили: «Боксёр поправится, когда выглянет весенняя травка. Но весна наступила, а Боксёр не толстел. Иногда, когда на склоне, ведшем к каменоломне, он напрягал мускулы под тяжестью огромного валуна, казалось, что он держится на ногах только благодаря настойчивой воле. В такие минуты по губам его можно было прочитать слова: «Я буду трудиться еще пуще» — голоса у него уже не хватало. Кашка и Вениамин опять советовали ему беречь свое здоровье, но Боксёр не обращал на это никакого внимания. Ему было все равно что случится — лишь бы набрать хороший запас камня, прежде чем уйти на покой.

Однажды летом, поздно вечером, внезапно разнесся слух, что с Боксёром что-то случилось. Он пошел один натаскать камня к мельнице. Слух оказался верным. Через несколько минут примчались два голубя с известием: «Боксёр упал! Он лежит на боку и не может подняться!»

Чуть не половина животных бросилась к пригорку, где стояла мельница. Боксёр лежал между оглоблями телеги, вытянув шею, не в состоянии даже поднять голову. Глаза его остеклянели, бока лоснились от пота. Струйка крови текла изо рта. Кашка опустилась возле него на колени.

— Боксёр! Что с тобой? — вскричала она.

— Легкое, — сказал Боксёр слабым голосом. — Ничего. Я думаю, вы можете достроить мельницу без меня. Камня собрано уже порядочно. Во всяком случае, мне оставался всего месяц. Правду говоря, я с удовольствием думаю об отставке. И так как Вениамин тоже становится стар, может быть, ему позволят выйти в отставку одновременно, чтобы мне не было скучно.

— Надо сейчас же достать помощь, — сказала Кашка. — Пусть кто-нибудь сбегает и расскажет Фискалу, что случилось.

Все другие животные тотчас же понеслись назад на ферму сообщить новость. Остались только Кашка и Вениамин. Последний лег рядом с Боксёром и молча стал отгонять мух своим длинным хвостом. Примерно через четверть часа явился Фискал, озабоченный и полный сочувствия. Он заявил, что товарищ Наполеон с глубочайшим прискорбием выслушал весть о несчастьи, постигшем одного из самых преданных работников на ферме, и уже принимает меры к отправке Боксёра для лечения в больнице в Виллингдоне. Животные при этом ощутили некоторое беспокойство. Кроме Молли и Снежка, никто из них никогда не покидал фермы, и им было неприятно думать, что их больной товарищ будет в руках людей. Однако Фискал без труда убедил их, что ветеринар в Виллингдоне может успешнее лечить Боксёра, чем они на ферме. И полчаса спустя, когда Боксёр несколько оправился, его кое-как поставили на ноги, и, прихрамывая, он добрался до своего стойла, где %аппп1 и Вениамин уже приготовили ему удобное ложе из соломы.

Два следующих дня Боксёр провел у себя в стойле. Свиньи прислали большую бутыль розового лекарства, которую они нашли в аптечке в ванной и Кашка два раза в день после еды давала его Боксёру. По вечерам она лежала у него в стойле и говорила с ним, а Вениамин отгонял мух. Боксёр уверял, что не жалеет о том, что случилось. Если он вполне выздоровеет, он может прожить еще три года, и он с удовольствием думает о мирных днях, которые будет проводить в углу большого пастбища. Впервые в жизни у него будет досуг, чтобы учиться и совершенствовать свой ум. Он намерен, говорил он, посвятить остаток жизни изучению остальных букв алфавита. Но Вениамин и Кашка могли сидеть с Боксёром только после окончания рабочего дня, а фургон приехал за ним среди дня. Все животные были на работе по выпалыванию сорных трав в реповом поле под надзором одной свиньи, когда они с удивлением увидели Вениамина, который несся галопом со стороны служб и кричал во весь голос. В первый раз видели они Вениамина таким взволнованным — да и в первый раз кто-либо видел ею несущимся вскачь. — Скорей, скорей! — кричал он. — Сюда сейчас же! Боксёра увозят! Не дожидаясь приказаний свиньи, животные побросали работу и пустились к службам. В самом деле, во дворе стоял крытый фургон, запряженный двумя лошадьми. На одной стороне его была надпись, а на козлах восседал хитрого вида человек в низком котелке. Стойло Боксёра было пусто.

Животные столпились вокруг фургона. «До свиданья, Боксёр!» — хором кричали они. «До свиданья!»

— Болваны! Дурачье! — воскликнул Вениамин, прыгая вокруг и топоча копытцами. — Дураки! — разве вы не видите, что написано сбоку фургона?

Животные примолкли. Манька начала разбирать по складам слова. Вениамин отпихнул ее и посреди мертвого молчания прочитал вслух:

«Альфред Симмондс, живодер и клеевар, Виллингдон. Торговля шкурами и костяной мукой. Поставка на псарни»^{4}.