Скотобойня

Мы постояли в тишине, и я припомнил, как в первый раз набрался смелости заговорить с ней. Моя семья была на похоронах ее сестры: общее горе сближает. А после, на поминках, когда взрослые пили водку и закусывали жирными блинами, я подошел к Алене и сказал, что мне жаль ее сестру. Что мою сестру тоже убили и что все это сделал один и тот же мерзавец. Тогда она набросилась на меня с кулаками, так что взрослым пришлось нас растаскивать. Она расколотила мне бровь в тот раз. А потом, в школе, она подошла ко мне – не та приличная ученица, которой была, но панкушка в черных мотоциклетных перчатках и с рюкзаком за спиной, - и сказала, что помнит меня. Что ей хотелось бы прогуляться. Я не стал возражать, а шутливо почесал бровь. Но она, судя по всему, не помнила таких мелочей.

Это случилось несколько месяцев назад. И вот теперь мы притащились сюда.

Наша память похожа на детский паззл из кубиков, которые раскидал по комнате гукающий малыш. Прошлое нам помнится обрывками – подол маминого платья, отцовские руки, велосипедные рамы, фонтанчики в школьных коридорах. Мне кажется, из таких кубиков строятся целые эпохи, но малыш, живущий внутри, настолько игрив, что вечно ломает собранную картину, разбрасывает кубики, а некоторые и вовсе теряет. И мы обречены помнить прошлое таким – разобранным, потерянным, обрывистым. Малыш, живущий внутри меня, уже добрался до паззла с моей сестрой, и теперь, как бы ни старался, я не мог вспомнить ее лица. Помнил отдельные черты, но никак не мог собрать их воедино. Я знал, что Алена все еще отчетливо помнила свою сестру. И понимал, что с этим она живет каждый день – встает утром с кровати и видит перед собой ее лицо. Идет по дороге в школу и видит ее, идущую рядом. Сидит вечером перед телевизором и помнит, как рядом сидела ее сестра. Она умерла, но пройдет еще много дней, прежде чем она согласится уйти, а Алена согласится ее отпустить.

- Как ты думаешь это устроить? – наконец поинтересовалась она живым голосом.

- Пойдем, я тебе покажу.

Я повел ее по мостику в другое помещение, туда, где тяжелый, гнилостный запах был настолько силен, что слезились глаза. Все это время я находился без респиратора, но сейчас натянул его на лицо.

- Фуу, - прогундела Аленка, прижимая респиратор сильней. – Что это так воняет?

В этой части цеха находились баки с внутренностями забитых животных. Блескучие, с мостика они казались масляными пулями какого-то громадного револьвера.

- Сюда сваливают кишки. Вон в те большие баки, видишь?

Я указал на баки рукой, но, думаю, она и так поняла: больше тут ничего не было. Мой отец – грубый и дремучий – вычитал где-то, что смерть воняет, и при каждой возможности говорил об этом. Смерть воняет, сынок. Она смердит так, что ни с чем не перепутаешь. Если ты хоть раз чувствовал ее запах, ты всегда его узнаешь. И бла-бла-бла…

Он был прав: когда нашли мою сестру – с распоротым животом и отпиленной головой – смертью смердело за километр. А спустя несколько месяцев я увидел, как отец, стоя над умывальником, с остервенением оттирал руки металлической мочалкой. Кровь сочилась с его пальцев и стекала в сток. Тогда я понял, что запах смерти за столько лет пропитал его насквозь, и он старался от него избавиться.

- Как это… сможет помочь? – спросила Алена. Ее голос звучал тихо из-под прижатого респиратора.

- Мост над баками проржавел, его собираются менять. Отец говорил, что руководство тянуло до последнего, пока один из рабочих не расшибся – пол провалился, и он упал. Мы заманим сюда убийцу и сбросим в бак. Оттуда он ни за что не выберется…

- Но как мы его заманим?

- А как, ты думаешь, коров заманивают на убой?

Она пожала плечами. Откуда ей было знать?

- В стаде всегда есть бык-провокатор, их еще называют Иудами. Они умнее других: из раза в раз они внедряются в новое стадо, обживаются там и ведут коров на убой. Мы с тобой так же спровоцируем урода, - я осекся, поняв, что назвал убийцу засекреченным, спрятанным от чужих глаз именем. Но, помолчав, договорил: – Мы пойдем по следам наших сестер, восстановим их последние дни и поймем, как, где и почему… ОН выбрал именно их.

- Тот полицейский, - кивнула Алена, - я слышала, он говорил родителям, что, скорее всего, убийца выбрал мою сестру неслучайно. Что-то в ней привлекло его.

- Они были похожи. Наши сестры, - подытожил я.

- Ты думаешь, у нас получится?

- Попробовать стоит.

- А что… ну, что если он не человек? – спросила она, и я почувствовал ползущие по спине мурашки.