Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

— Что-то не хочется, — ответил Буданцев. — В тепле мне больше нравится. Доедим-допьем, что осталось, а потом я вас провожу, если захотите. Или Лихареву позвоните, он вас заберет, когда домой поедет…

— И так можно, — согласился Шульгин, в душе посетовав, что техника здесь не та. Сейчас бы телевизор включили, футбол или хоккей посмотрели, вот и скоротали время до урочного часа.

Глава пятая

Внезапно Шульгину захотелось уйти от Буданцева. Просто захотелось, и все. Как не раз и прежде бывало. Сильное душевное побуждение или предчувствие, но вдруг остро стало понятно, что дальше оставаться здесь нельзя. Бессмысленно или даже опасно. Почему, как — уже не столь важно. Только что собирался и дальше сидеть, разговаривать на посторонние темы, выяснить, может быть, некоторые моменты нынешней жизни, не вполне понятные Шестакову, а уж ему — тем более, и вдруг зазудело, засвербело. Уйти — и все. Не столь даже важно, куда именно. К Лихареву пока нельзя, значит — куда глаза глядят.

Время не ждет, как у Джека Лондона.

Так он и сказал Буданцеву, не ссылаясь, конечно, на предчувствия. Просто обсудили, мол, что требовалось, и захотелось без всякой цели побродить по улицам.

Иван Афанасьевич понимающе кивнул. Если очень хочется — не стоит противиться настроению. Да и его, признаться, гость уже начинал тяготить. После того разговора, что состоялся, просто так сидеть и точить лясы казалось излишним. Лучше правда поваляться в постели, книжку почитать, наслаждаясь тишиной.

Шульгин уже оделся, привычно похлопал по правому карману и только сейчас сообразил, что не взял с собой оружия. Дико, странно, но факт — уходя от Лихарева, он не вспомнил ни об «олимпии», ни о «ТТ», ни о «наганах», которых у него накопилось столько — хоть на аукцион выставляй. Отчего бы это? Что-что, а об оружии Сашка всегда помнил, и вдруг такой пробой. Наводка, что ли? Стало еще тревожнее. И веселее одновременно. И интереснее. «Нам ли жить в покое?»

Не для того мы к этой жизни приспособлены. Нас или заведомо хотят убить, только не получается, или, как тем собачкам из английских псарен, создают стимулирующие условия.

Не делая никакого специального лица, как бы между прочим, как можно спросить о пятаке на автобус или трамвай, Александр осведомился у Буданцева, явно с нетерпением ждавшего, когда он уйдет: «У тебя никакого лишнего пистолетика нет? Табельный не прошу. Свой я дома оставил, непростительно. Заторопил Лихарев, я и забыл, что в другом кармане „вальтер“ лежит. А мне без оружия, как без штанов… Город, ночь».

Буданцев удивился никак не меньше, чем всему предыдущему. Заговор — ладно. А вот откуда у наркома, привыкшего жить, как у Христа за пазухой, такие привычки? За неделю не образуются.

Оружие они все носят, но исключительно «для блезиру». И тут же вспомнил невероятно точную стрельбу в коридорах наркомата. Его люди (присланные Лихаревым) мазали и мазали, бегая по лестнице, а с той стороны каждая пуля шла в цель. Жаль ребят, хоть и незнакомые все были.

Нет, не прост нарком, совсем не прост, не перестает удивлять, хотя куда уж дальше? Вооруженных людей голыми руками убивать может, а сейчас несколько кварталов по центру города пройти боится. Что, если вообще не нарком и не совсем человек, а оборотень какой-то? Эта мысль, пришедшая в голову, удивила Буданцева так же, как и все предыдущие. А ведь, казалось бы, хватит уже удивляться с того момента, как вороны полетели перед окнами кабинета на Петровке и зазвенел телефон.

Табельного оружия у Буданцева давно не было, его отобрали при аресте. Тот «наган», что вручил Лихарев, отнял помощник наркома. Очень неприятный на вид старший лейтенант царского флота. Его бы тоже «прояснить» надо. Правда, потом вернул. И сейчас в нише обувной тумбочки лежит револьвер, куда положил его Буданцев, войдя в квартиру. Отдавать его Шестакову не стоит, Валентин вполне может потребовать свое оружие обратно.

А вот случайно найденный «веблей»… А случайно ли? Стоит отдельно подумать. Сыскарь постепенно и спокойно склонялся к мистике, сам этого до конца не сознавая. Могло бы ему неделю назад прийти подобное в голову? А ведь самое смешное, что могло. Не так ли он рассуждал еще до «наркомовского дела»? Когда занимался загадочной смертью актрисы. Будь то обычное ограбление с убийством по ходу дела — и говорить бы не о чем, оперов таким не удивишь. Мало ли в Москве на вокзалах и в переулках за рублевые колечки режут. Да как!