Скорпион

Потом наступила сложная институтская пора - химфак. Учился студент Михаил хорошо, успешно сдавал экзамены, благодаря взаимопониманию с преподавательским составом, где преобладали мужчины. Скоро был избран комсомольским секретарем всего университета. И пошла писать губерния: райком комсомола, райком партии - пьянки-баньки-гулянки и бесконечные мальчишники. И вовремя остановился, когда понял, что добром все это не кончится. Проявив волю, ушел на химическое производство. И удачно - в стране начались известные события, когда партия себя окончательно, понимаешь, дискредитировала в глазах трудящихся...

Иногда работа menhanter напоминает труд золотодобытчика: в тонне пустой породы нужно найти крупицы драгоценного металла. Господин Фиалко не мог объективно отразить свои отношения с миром, однако я старался не прерывать его, лишь изредка стараясь задавать основополагающие вопросы.

- Здесь, в Москве, кто-то знал о вашем специфическом хобби?

- Знал, - признался после паузы. - Один человек. - И с нажимом. Очень уважаемый человек.

- И кто это?

- Он умер. Год назад. Теперь это не имеет никакого значения.

- И все-таки?

И не получил ответа - что уже действительно не имело значения: информацию о благодетеле, который перетащил молодого генерального директора в белокаменную, нетрудно было установить по другим каналам.

- Проехали, - улыбнулся я. - Перейдем к ближайшему прошлому, Михаил Яковлевич. Сколько продолжались ваши отношения с Маковым? И почему уверены, что он причастен к шантажу.

- Отвечаю на первый вопрос: около полугода. А на второй вопрос тоже имеется конкретный ответ, - поднялся с кресла. - Минуточку, - и вышел вон из гостиной.

Я же решил размяться, покинув насиженное местечко. За окнами во мгле пласталось огромное пространство, где проживали или проживают диковинные люди, предавшие Бога и свою святую душу. Трудно понять, какую колдовскую миссию мы, азиопы, выполняем, находясь в анусе мировой цивилизации. Но ведь выполняем, иначе все не имеет никакого смысла - никакого.

Появление господина Фиалко с портативным магнитофоном прервали мои столь глобальные мысли. Мы вернулись на исходные позиции, и хозяин включил запись, предварительно сообщив, что получил его по фельдъегерской связи.

Я услышал молодой напряженный фальцет (фоном проходил какой-то посторонний "металлический" звук): "Михаил Яковлевич, родной. Надеюсь, эпизод, где мы с тобой главные герои, понравился. Уж прости, если, что не так. Оригинал у нас. Скандала я и мои друзья не хотим, и поэтому обращаемся с просьбой: подать в отставку. О чем рассчитываем услышать скоро, а точнее: в понедельник после полудня. Разумеется, настоящая пленка будет возвращена. На добрую память. От себя добавлю: Мишенька, люди здесь серьезные и шутить не будут. Не держи на меня зла - так получилось. Я тебя люблю".

- Вот таким образом, - беспомощно развел руками господин Фиалко. Отставка? Вы представляете, что это такое в сегодняшней политической ситуации?

- Сейчас началась пятница, - проговорил я, взглянув на часы. Пятница, суббота, воскресенье и понедельник до полудня. Неплохо по времени.

- Вы думаете?

- Когда получена посылочка-то?

- Посылочка? - поначалу не понял, потом ответил, что вчера вечером: фельдъегерской, напомнил, связью.

- О каком эпизоде речь? - спросил я. - Есть возможность его посмотреть?

Эти вопросы необыкновенно смутили высшее должностное лицо, заикаясь, оно поинтересовалось: имеется ли в том такая необходимость?

- Чики-чики-так, - ответил я. - Михаил Яковлевич, мы не в бирюльки играем. - И выказал мнение: первое впечатление такое, что он взят на крючок некой спецслужбой. А это значит, что игра может приобрести взрывоопасный характер.

- Спецслужбой? - помертвел чиновник. - Я так и знал. - Всплеснул руками, как баба. - Боже мой, какой я дурак. Кто ещё может так... так бессовестно действовать? Только они.

- Михаил Яковлевич, нынче спецслужб, как собак недорезанных, попытался успокоить впечатлительного собеседника. - Любой банк подобную службу имеет. Главное определить, кто более всех заинтересован в вашей отставке?

- Нет, это он, это он, - от страха едва не потерял сознание. - Как сразу не догадался. Какой ужас, это какой-то тридцать седьмой, понимаешь, год?

- Вы о ком? - поморщился. Вот не люблю иметь дело с подобными сентиментальными субъектами. У них внутри партикулярная труха да интеллигентская плесень. - Михаил Яковлевич, повторяю вопрос: кто он?

В конце концов после стенаний и проклятий господин Фиалко сознается, кого он имеет ввиду. Я искренне смеюсь: в своем ли вы уме, уважаемый Михаил Яковлевич? Зачем главному телохранителю страны заниматься этим мелким и паскудным дельцем, коли ему достаточно шепнуть Телу на ушко любые нужные слова. Впрочем, этот домысел легко будет мной проверен.

- Да? - не верят мне.

- Лучше скажите, Михаил Яковлевич, - говорю я, - с какими коммерческими структурами вы имели дело? И насколько тесны были ваши контакты, - и уточняю, - деловые.

- Да, вижу, вы компетентный товарищ, - горестно вздыхает. - Надеюсь, вся информация останется в этих стенах.