Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Вот секунды назад Лариса была царицей бала! Куда там пресным английским дамам, на которых нормальному человеку без внутреннего протеста смотреть невозможно! Сама собой редкая красавица, и последние парижские туалеты, и туфельки на десятисантиметровых шпильках, от которых ее предостерегал Кирсанов, а она удержаться не смогла. Макияж такой — Клеопатра отдыхает. Восхищение, злоба и зависть кейптаунского общества сочетались примерно в равных пропорциях.

И вдруг — появилась здесь ниоткуда, повела вокруг сверкающими глазами, взмахнула тщательно накрашенными ресницами, попутно выражаясь один в один с боцманом славного крейсера «Рюрик». Достали ведь, со своими эскападами историческими… Зацепилась взглядом за только что вышедших из очередной заварухи друзей и тут же увидела ЕГО!

Рефлекторно шлепнула ладонью по бедру, но под этим платьем у нее пистолетов не было.

Но и без этого все сейчас выходило наоборот. «Ангел», или, скорее, «ангелочек» поплыл при виде этой женщины. Своей мечты. Его не слишком отягощенное печатью интеллекта лицо Нарцисса повело гримасой плотского вожделения. Чему удивляться — тщательно культивируемые для других инстинкты не могут не зацепить и «культиваторов». Тем более что такие инстинкты — они и в Африке не слабее, чем в странах развитой эротической культуры, вроде Индии.

Тот раз они накрыли Ларису волной невыносимой сексуальной жажды, сейчас она ответила тем же. Не зря в пещерах пропускала по нервам генерируемые «дисками» сигналы, запоминая и усваивая то, что может пригодиться в предстоящей войне. Большинство обычных людей под невыносимым психологическим напором, страха ли, алчности, чего другого, просто сдаются на милость победителя. Меньшая часть держится, пока не сломается, вроде твердого дерева. А Лариса была как бы ивой — пригнуть можно, но не больше. А уж разогнется — не взыщите.

Юноша смотрел на нее, едва ли не слюни пуская, а что там у него под тогой творилось…

Сейчас из всех присутствующих только Шульгин сохранял полный самоконтроль и мог оценивать обстановку. Кажется, они выигрывали. Выигрывали по всем статьям. Лариска была зверски хороша своей ефремовской раскованной сексуальностью. Но он ее видел и в других вариантах. Посложнее и покруче. Где она умела быть просто страшной. Без оговорок.

— Иди ко мне, мальчик, — поманила рукой Лариса, медленно отступая к флигеру. — Будешь себя хорошо вести — полетим сейчас в наши края. Там куда интереснее, чем в пещерах. Ты был там — с теми, что меня ловили? — она выбросила вперед руку.

— Был, — покорно согласился «ангел», как готовящийся к порке гимназист. — Отцы нас послали. Они сказали — вам пора знакомиться с женщинами. У нас для «высочайших» подходящих женщин мало. Зато мы умеем делать послушными женщин из вашего мира.

— Промазали, мальчики, ох как промазали, — сказала Лариса, внезапно успокаиваясь. Она думала, что с самими «высочайшими» встретилась, а тут — детишки. В старые времена для таких специальных горничных нанимали, чтобы научили чему надо, и без последствий.

— Придется вас в другом месте повоспитывать. Игорь, ты в порядке? Помоги пареньку в портал войти…

Левашов, из предосторожности так и державший «окно» в одностороннем режиме, при этих словах его открыл.

Ростокин ощутимо ткнул «ангела» прикладом в поясницу.

— Я сам пойду, — он не отрывал глаз от Ларисы, все больше убеждаясь, что «отцы» не ошибались, устраивая охотничьи экспедиции за земными женщинами.

Только Удолин остался равнодушен к происходящему. Гораздо больше его волновало другое.

— Ребята, когда нас в зале накрыло, я еще кое-что почувствовал. Даже для меня с трудом переносимое. Шатт-Урх ментально визжал, как поросенок. Ихний «спецназ» за нами идет. Пора сматываться. Этот пацаненок, попросту говоря, сдуру высунулся. Решил себя в «настоящем деле» испытать. Заодно и выяснить, как бы с Ларисой еще раз повидаться… Он сам там не был, но картинки, привезенные салагами постарше, видел. И запал, как у вас говорят…

— Тогда — бегом, — распорядился Шульгин. — Сами живы, заложника имеем. Будет о чем с «папашами» поговорить.

— Да-да, быстрее, парни, быстрее, — непривычно суетился Удолин. — Вий приближается… Совсем скоро полночь, часы начинают бить… Пятый удар, кажется…

— Какая, на хрен, полночь? — возмутился вставший на ноги Новиков. — Утро в разгаре…

— Это здесь — утро. А там…

Константин Васильевич, не соблюдая больше никаких правил этикета и субординации, изо всех сил толкнул Андрея в окруженную сиреневым ободом рамку.