Скорее счастлив, чем нет

Потом мы идем в закуток между цветочным и мясным, где мы с Колином впервые занялись сексом. Джордан рассказывает, что лишился невинности в шестнадцать со своим приятелем-одноклассником Джоном, когда ему было скучно и хотелось трахаться. Он вспоминает Джона с меньшим теплом, чем я думаю о Колине, хотя тот и разбил мне сердце.

Надеюсь, у них с Николь и ребенком все хорошо. Видеть я его больше не хочу и ничего слышать про него тоже.

Дальше я веду Джордана в Форт-Уилли-парк, где предложил Женевьев встречаться, и рассказываю, как сильно ее люблю и как жаль, что не могу любить сильнее. Джордан рассказывает, что у него был когда-то лучший друг Дэйн, который в него влюбился, и Джордан несколько лет назад очень, очень старался дать ему шанс. Но потом случился Аарон, Джордан не устоял, и Дэйн остался в прошлом. Джордан до сих пор иногда про него вспоминает, а когда у него все разладилось с Аароном, вспоминал часто, но Дэйн учится в колледже, встретил парня и счастлив, так что тут Джордан опоздал.

Время решает все. Не представляю, сколько всего – и особенно сколько людей – я упустил за год без памяти.

Я оттягивал этот момент как мог, но наконец мы идем по местам, связанным с Томасом. Заходим на стадион его школы – я рассказываю Джордану, как мы бегали, пока не заныли ребра. И честно признаюсь, насколько больно вспоминать, как мы валялись на траве с Колином и вдруг увидели на трибунах Томаса с Женевьев. Еще больнее от того, что они теперь вместе, может, даже вместе прямо сейчас, а я один. Джордан меня понимает. Он расстался с Аароном, когда тот переспал с, похоже, давно влюбленным в него парнем.

На обратном пути я показываю Джордану кинотеатр, куда Томас сводил меня через черный ход, и его дом. Рассказываю, сколько всего мы делали на крыше: отмечали день рождения Женевьев, потом Томаса, потом мы с ним валялись на солнце без футболок, потом я признался ему, что у меня амнезия, и ревел. Непросто, наверно, это все выслушивать, и на этот раз Джордан не пытается заполнить молчание какой-нибудь историей из своей жизни.

И вот мы у моего комплекса, перед входом в проулок.

– А здесь мы с Томасом познакомились.

– Начало истории приберег под конец, значит, – хмыкает Джордан. – Сото, ты часом не поэт?

– Просто по пути было.

– Ну и как настроение?

Мы стоим на том самом месте, где Томас бросил девушку. Именно здесь я впервые залип на его огромные брови. Здесь он назвал меня Длинным, потому что мы не успели представиться. Здесь началась наша история, и теперь я стою тут и пытаюсь понять, начнется она еще раз или канет в небытие, потому что я не смогу смотреть, как он счастлив с Женевьев.

– Знаешь, я хотел бы попробовать, – говорю я.

– Что попробовать?

– Попробовать не бояться. Я люблю Томаса и Женевьев, они любят меня. Может, дружить мы и не сможем, но я хотя бы не буду гадать. – Я глубоко вздыхаю и смотрю в глаза Джордану. Как же здорово, что он предложил нырнуть со мной в прошлое и мы прошли всю дорогу досюда. – Что делаешь на выходных?

– Пока свободен.

– Тогда готовься праздновать мое восемнадцатилетие.

У меня предчувствие, что Джордан в моей жизни надолго. Может, нам будет хорошо вдвоем. Надеюсь, со временем он перестанет дергаться от моего имени и начнет звать меня Аароном. Хотя, если честно, я уже привык отзываться на «Сото».

И вот мне снова исполняется восемнадцать (вернее, мы делаем вид, что у меня снова день рождения).

Сначала я хотел праздновать на улице, чтобы пригласить всех, кто обо мне заботился весь год. Но с самого обеда зарядил дождь, а переносить вечеринку я не хотел, потому что друзья уже подстроили под меня свое расписание. В итоге я пригласил всех к нам в квартиру. Да, я много лет стыдился своего дома, хотя прожил здесь всю жизнь. Но мне надоело прятаться от всего мира, и прятать от близких условия, в которых живу, я тоже больше не стану.

Это явно будет самая классная вечеринка в моей жизни.

Фредди разносит Эрика в «Марио Карт», не переставая молоть языком. А я ведь его несколько лет к себе не звал, все стыдился, что у него своя спальня, а у меня нет. Но ему пофиг. Мама бегает туда-сюда, следит, чтобы ее подруги не скучали, а у нас не кончились чипсы и газировка, пока не привезли пиццу. Женевьев пришла одна, но Томас не сильно от нее отстал. Они по-любому шли вместе, но разделились, чтобы я лишний раз не видел их вдвоем. Забавно: мне тяжело знать, что они встречаются, но я не хочу, чтобы они из-за меня стали меньше общаться.

Интересно, я когда-нибудь распутаю клубок своих эмоций? А то мне, например, немного стыдно, что я не позвал Брендана, хотя я на него зол. А еще мне жаль, что с нами нет отца, с ним было здорово отмечать дни рождения, хотя я его ненавижу за все, что из-за него со мной стало.

Я не хочу отворачиваться от своих близких. Я еще способен понять, что с ними лучше, чем без них.

Но Томас и Женевьев смеются над чем-то, чего я не расслышал, и у меня в животе все сжимается. Потом Эрик открывает дверь Джордану, и меня слегка отпускает.

– С днем рождения, Сото, – говорит новый гость, вручая мне подарок.

– Чего ты мне притащил?