Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова

— Булгаков отдыхает! Нервно курит в углу туалета! — ухмыльнулся Сафонов. — «Надо заметить, что сама Новицкая – не коренная москвичка, она родилась и выросла в Великом Новгороде. Но это не мешает ей обзывать сотрудников, приехавших из других регионов, «мухосранскими ублюдками». Кстати, наша заведующая вообще большая любительница крепких выражений. И выговоров, которые следуют один за другим. Никакие объяснения во внимание не принимаются. Так, например, из-за постоянного допуска на подстанцию посторонних лиц у врача В. А. Данилова пропал кардиограф. Доктор Данилов не отказывался от компенсации Станции материального ущерба, но тем не менее ему был объявлен строгий выговор с занесением в личное дело. Другой из врачей подстанции – В.Г. Бондарь получил строгий выговор за то, что больной, которого он доставил в стационар с диагнозом «острый аппендицит», самовольно покинул Приемное отделение, после того как был принят дежурным врачом. Заведующая почему-то сочла эту госпитализацию необоснованной…»

— Вычеркни меня, — потребовал Бондарь. — Ни к чему поднимать этот случай…

Доктор Пыжненко встала и, не проронив ни слова, вышла. Несъеденные сушки остались лежать на столе.

— И не подумаю! — Сафонов небрежным взмахом руки откинул назад волосы, упавшие на глаза и продолжил чтение: – «За каждую, даже самую незначительную провинность нас обязывают писать подробнейшие объяснительные. Особенно достается тем, с кем у новой заведующей есть личные счеты. Так, например, уже упоминавшийся выше доктор В.А. Данилов, к которому заведующая испытывает сильную личную неприязнь…»

— Хватит! — Данилов встал и неторопливо подошел к Сафонову. — Отдай мне этот пасквиль!

— Еще чего! — вскочив на ноги, Сафонов грубо оттолкнул руку Данилова. — Мы с Дмитрием Александровичем два часа над ней корпели, а ты «отдай»! И потом – что ты взбухаешь? Сначала дослушай до конца. Там же не против тебя, а за тебя написано!

— Отдай! — обеими руками Данилов взял Сафонова за грудки и выволок из-за стола в проход. — Отдай, сволочь!

Присутствовавшие при чтении остались сидеть на своих местах, откуда и наблюдали за развитием конфликта.

— На, подавись! — Сафонов швырнул скрепленные металлической скрепкой листы на пол. — Псих!

Данилов разжал пальцы, отпуская оппонента на свободу, и, подняв жалобу, разорвал ее напополам.

— Будьте же людьми, черт бы вас побрал! — призвал он, выбрасывая скомканную бумагу в мусорное ведро.

— На себя посмотри, контуженный Ланселот! — огрызнулся Сафонов, усаживаясь за стол. — Взял и все удовольствие испортил.

— Это – не удовольствие! — Данилов снова подошел к Сафонову и горой навис над ним. — Это – подлость и гадость! Это – мерзость!

— Владимир Андреевич! — подал голос Бондарь. — Давайте не забывать, что есть какие-то рамки…

— Вот и я об этом! — обернулся к нему Данилов. — А то, что вместе с Лжедмитрием накарябал Виталик, напрочь выходит за все мыслимые рамки. Такой чудовищной лжи я еще никогда не слышал! Попробуйте только отправить это письмо Гучкову!

— Попробуем и тебя не спросим! — вскакивая на ноги, крикнул Сафонов. — Нашелся указчик!

Несколько капель слюны, вырвавшихся из его рта, долетели до даниловского лица.

Данилов вытер щеку тыльной стороной ладони, подошел к Сафонову, не сводя глаз с его левой скулы, размахнулся и точным ударом, в который вложил всю силу, отправил Сафонова в угол.

Отправил со всеми полагающимися звуковыми эффектами – грохотом переворачивающегося стола, жалобным вскриком жертвы и мягким ударом тела о стену. Впечатавшись в угол, Сафонов мягко сполз вниз и сел на пол, потряхивая головой с широко раскрытыми глазами.

— Добавить? Или достаточно? — прищурился Данилов.

В душе его вскипало веселое лихое бешенство, которое былинные сказители величали не иначе как «удаль молодецкая». Славное состояние, чем-то родственное блаженству, когда ты уверен, что поступаешь правильно и все у тебя получится.

Наградив Данилова злобными осуждающими взглядами, Бондарь и Сорокин бросились к Сафонову и помогли ему подняться.

— Теперь ты спекся, Данилов! — осклабился Бондарь. — Телесные повреждения средней тяжести, нанесенные из хулиганских побуждений при свидетелях. Три года будешь в лагере санитарить, если не пять!

— Что здесь происходит? Почему на подстанции все время что-то происходит?!

Елена Сергеевна подошла к уже стоящему на ногах Сафонову и впилась глазами в его побагровевшую физиономию.

— Доктор Данилов ударил доктора Сафонова, — кратко пояснил Бондарь.

— Как – ударил? — опешила Елена Сергеевна.

— Кулаком, сильно, жестоко, — ответил Сорокин. — Один раз.

— Виталий Федорович, с вами все в порядке? — заведующая окинула Сафонова взглядом и сокрушенно покачала головой.

— Все в порядке, Елена Сергеевна, — Сафонов осторожно ощупал место, в которое пришелся удар.

— Надо лед! — Бондарь бросился к холодильнику.

— Владимир Александрович! — В голосе заведующей зазвенела закаленная сталь. — Что вы себе позволяете?! Почему вы ударили коллегу?! Вы пьяны?!

— Я трезв, как стеклышко! — ответил Данилов.

— Почему вы ударили доктора?