Скользящий по лезвию

У папочки Кастера был партнер по бизнесу Гумберт Свенсон, или дядя Гумберт, как Соки заставляли его звать. Дядя Гумберт, с приглаженными редкими волосами, в старомодных очках и с солидным брюшком, дружил не только с папочкой Кастером. Когда папочка Кастер отправлялся в деловые командировки (он вел все дела фирмы в Чикаго, потому что дядя Гумберт страдал расстройством печени и не мог надолго покинуть своего лечащего врача), так вот, когда папаша уезжал, дядя Гумберт зачастую наведывался к Майе Кастер. Они любили играть в разные игры в родительской спальне, а Соки любила подглядывать, забравшись в гардероб и оставив маленькую щелку. И очень часто дядя Гумберт изображал федерального агента — в темных очках, с приклеенными черными усами и кожаным дипломатом, в котором наверняка были припрятаны секретные шифры и код запуска тактических ракет. Потом, конечно, дядя Гумберт избавлялся от дипломата, одежды, а порой и от роскошных черных усов — мама Соки частенько отрывала их в порыве страсти. Так что представление о федеральных агентах у Соки сложилось довольно специфическое.

— Врете вы все, — бесцеремонно заявила она. — Как вы это сделали?

— Сделал что?

— Изменили показания ридера. У вас есть для этого прибор, да?

— Прибор у меня точно есть, — заметил ковбой, растянув сухие губы в улыбке.

Соки снова захотелось выскочить из машины.

— Но к несовершеннолетним я его не применяю.

— Мне двадцать один, — буркнула девушка, но тут же зажала себе рот, сообразив, что сморозила лишнее.

Ковбой смотрел на нее, откровенно веселясь.

— Я знаю, Соки Мария Рейнольдс. Дата рождения — двадцать первое июня две тысячи пятнадцатого года, отец — Джек Филипп Кастер, мать — Майя Элизабет Рейнольдс, группа крови четвертая, обучается на третьем курсе государственного колледжа «Моунтэйн Спрингс», специализация — общественные науки, успеваемость… неважная успеваемость.

Соки пялилась на него, отвесив челюсть.

— Откуда?..

— Информация с ридера.

— Но ведь тот коп увидел…

— Увидел кое-что другое.

Ковбой небрежно крутанул руль, выравнивая машину на средней полосе пустого шоссе, и добавил:

— Меня зовут Ричард.

— Ричард?..

— Просто Ричард. Дядя Ричард.

Тут Соки опять нервно захихикала. То папа, то дядя. И вообще, хватит с нее дядь.

— Папа дядя Ричард, — противным голоском пропела она, — может, вы знаете, почему выезд из города перекрыт? И почему на дороге и на улицах так мало машин?

Новоявленный дядя Ричард заломил выгоревшую бровь.

— Ты, детка, хоть иногда новости смотришь?

— Смотрю, — вздернув подбородок, заявила она. — Вот утром на заправке смотрела. Там в «Данкен Донатс» большой экран. Только не слышала, что говорит диктор.

Ковбой хмыкнул.

— В городе уже три дня как ввели чрезвычайное положение. Жителям велено сидеть по домам, пока угроза не будет устранена. Самые умные смылись в первые два дня, когда еще не перекрыли дороги. Остальным, думаю, крышка. Хотя через пару дней кордоны сметут, все шоссе встанут. Да и поздно уже будет.

Соки недоверчиво смотрела на него. Крышка? Почему крышка? А как же мама, и папа, и Ба? Тут она вспомнила, что в последние два дня сбросила, наверное, двадцать звонков из дома. Она заперлась в общаге — подруга оставила ключ от комнаты на лето, а сама еще не вернулась из Детройта. Соки сидела на кровати, завернувшись в плед, обняв колени, и думала о Парне из Милуоки, и о Джиме, и о том, что Джим вполне может пристрелить Парня из Милуоки, и, вообще, надо все это как-то решать. Не слушала новостей. Не отвечала на звонки Ба и матери — те даже не знали, где она. Соки и до этого часто уходила из дома, но почему-то раньше родню это не беспокоило. Значит, и вправду что-то случилось.

Дернувшись на сиденье, она потянула пряжку ремня безопасности.

— Разворачивайтесь.

Ковбой невозмутимо пожал плечами.

— Держи карман шире.

— Тогда остановитесь. Выпустите меня. Я поеду обратно.

На плечо ей легла жесткая ладонь. Пальцы сжались, причиняя боль. Светлые блестящие глаза в красных прожилках усталости оказались вдруг совсем близко («Он же не смотрит на дорогу, вообще не смотрит!» — истерически метнулось в голове), и голос с южным акцентом раздельно произнес:

— Детка, я очень редко делаю добрые дела. Но это дело — доброе. Конечно, я поступил бы добрей, прикончив рыжую суку, но она с ребенком. И я не смог. Не смог.

Соки сжалась, стараясь скрыть дрожь, но как скроешь, когда рука сумасшедшего впилась ей в плечо?

— Я долго думал, что это за хрень, я не понимал, зачем их убивать. Но все из-за рыжей сучки. Я должен был прикончить ее. Я родился для этого. Жил для этого. И не сумел. Надо было верить до конца, но я не сумел. Просрал свой шанс оправдаться перед Господом. А она выпустила на волю чудовищ.

«Помогите!» — гремело в голове Соки, но девушка только и могла завороженно смотреть на своего мучителя, хлопая длинными ресницами.