Скользящий

Странно, но боли в запястьях не было. Я вообще не чувствовал кисти рук, как будто их отрезали.

Осталась лишь тупая, ноющая боль сзади, да ноги перепачканы в засохшей крови.

Я вновь разомкнул веки, все стояли возле меня и молча пялились. Я непроизвольно застонал.

— Смотри, живой! — Раздался возглас Олега.

— А чего у него руки такие синие? — Поинтересовалась Светка.

— Так отсохли, некроз начался. — Олег покачал головой.

— Да, а что это? — Не поняла та.

— Омертвление тканей.

— Фу, какая гадость. — Фыркнула она.

— Переверните его, — попросил Олег. Кто-то меня перекатил на спину.

— Вы на хрена его испортили? У Вас что, таких пацанов немерено? Вы охренели, загубить такой экземпляр? — Макс разозлился. Был крайне недоволен. Сверкал на всех глазами, ну как же, они с Олегом вчера так и не пришли меня попробовать.

— Виноваты. — Илья опустил голову. — Да хрен его знает, как получилось. — Он пожал плечами. — Я не помню. Совсем не помню. Когда вязали, зачем руки перетянули. Пьяные были.

Остальные погрустнели, молча сопели, с некоторой опаской поглядывая на Макса.

— Дебилы. — Бросил он, со злости рыкнул, дернув руками. — Всю страну облазаете, но найдете нечто подобное. — Он указал на меня пальцем.

Народ быстро, молча закивал, соглашаясь.

А Макс не так прост, опасаются его все, интересно почему?

— Что теперь делать будем? — Олег почесал щеку.

Все молчали.

Я не знаю, как передать то, что творилось у меня внутри. Боль, страх, ужас, негодование, ненависть к подонкам, все смешалось.

Мою душу выворачивало наизнанку. Все как-то сжалось, так стало нестерпимо обидно, наступило отчаянье.

— Так может подлечить? — Предложил Влад.

— Не получится, клиент скорее мертв, чем жив. — Констатировал Макс. — Если заберем с собой, там развяжем, ему конец, сдохнет быстро, некроз пойдет дальше. И зачем нам труп? Потом избавляться придется, лишние хлопоты.

— А чего думать, — влез Леха, — валить его надо.

— Да, других вариантов нет. — Подтвердил Олег.

Все зашумели.

У меня внутри все оборвалось. То, что они меня хотят кончить, добило. Как пелена спала с глаз. Ни страх обуял, тут другое.

Я, до невозможности возненавидел себя! Дебил, идиот, тупой придурок, просрал такой шанс!

Охренеть! Все забыл! Поддался чувствам, ну как же, дома, в Москве, да еще Денис зовут. Тело классное, красивый, умный, возраст мой, вот баран! Да коль я здесь появился, значит скоро произойдет ужасное.

Хотя бы на секунду задумался, почему я здесь? Да рвать надо было отсюда сразу, плевать на все, обманул бы, сказав, что пошел погулять и в Москву.

Да и наплевать, что до трассы двадцать километров, дошел бы, не заблудился. Зато избежал бы начертанного, сейчас бы сидел дома, пил кофе, валялся бы в мягкой постельке, тупица.

Ну, стал бы просто осторожней, с этими тварями порвал бы. А стали бы доставать, нашел бы кому стукнуть. Вот дебил, досиделся, дождался концовки, да еще прошел через самое страшное для себя, как я смогу теперь это забыть?

Все прошедшее меркнет, по сравнению с этим. Там да, были мерзкие смерти, а тут меня изнасиловали извращенцы! Морально растоптали, душу повредили. Ох, как же мне сейчас хреново. Как же я лоханулся. А может все-таки не сам, а было все подстроено? С памятью моей проигрались, заставили не обращать внимание, на очевидное?

Ну ни мог я забыть, кто я на самом деле! Не мог! Я же скользящий, как такое выпустить из памяти?

Как все классно подстроено, поманили свободой, Москва, пикник, друзья. Потравили душу и погрузили в пучину боли мучений и страдания. Офигеть! Как же мне из всего этого выбираться?

Нет, по все видимости все уже кончено, осталось умереть, а вот дальше? Насколько меня еще хватит, терпеть подобное?

Вот ведь гадство, повелитель сказал вечно, но хрен Вам всем, я все равно выберусь, скоро, я чувствую. Радует то, что подобного ужаса больше не повториться, каждый раз что-то новое, хотя, кто его знает, что там дальше ждет. Что же это за силы такие?

Мои размышления прервал Илья.

— Как будем валить?

— Только без крови, нам лишних следов, здесь еще не хватало. — Уточнил Макс.

— Тогда как? — Не понял Жека, играя охотничьим ножом в руке.

— Так. Соберите все в домике. Шмотки, что были на нем, чтобы ничего не осталось. — Распорядился он.

Двое ребят ломанулись в постройку.

Сейчас, скорее всего, мои глаза выражали всю глубину ужаса, что может быть вообще. Тело вновь трясется, страх разъедает душу.

Хоть уже и понимаю, кто я, но, инстинкты никуда не денешь. Что ужасней, сама смерть или весь этот процесс ей предшествующей? Трудно сказать. Холод разливается по всему телу, страх плавит разум, подобно серной кислоте.

— А тело куда денем, когда сдохнет? — Поинтересовался Илюха.