Скользящие в рай (сборник)

– А нам надо нестандартные. Тащи по сто.

Официант закатил глаза, взял назад стопки и сходил за новыми – фужерами на низкой ножке под коньяк. Петров разлил водку.

– Что ж, за встречу, – сказал он, заранее зажмуриваясь от удовольствия.

Прежде чем долбануть этим фужером по своим мозгам, я с удивлением прошептал про себя: «Господи, что ж это я делаю-то?»

Мы проторчали в этом баре полдня.

Потом катались на аттракционах в каком-то парке. Ветер свистел в ушах. Если по кругу, тогда, конечно, мутило, а так, напротив, пожалуй, бодрило и проветривало. Выносливость Петрова была невероятна. Он то болтался вниз головой в люльке, то вертелся вокруг своей оси, то мотался из стороны в сторону, то взлетал вверх-вниз, обнажая белые зубы, и его громогласный, раскатистый, то и дело наплывающий хохот мешал мне уснуть на скамейке возле билетера.

Потом был новый бар, и третий. А может, четвертый. Я мотался за ним, как на привязи. Он тоже хотел в экспедицию. Ему тоже все надоело. Он сказал, что плюнет на все и возьмет меня в экспедицию. Где-то ели шашлыки на улице.

– Уксуса много.

– Уксус открывает аппетит, – говорил Петров назидательно и махал рукой на наседающего на него повара с шампурами, кричал: – Уйдите! От вас пахнет вивисекцией!

Мне все казалось, что лицо мое расползается в глупую, слюнявую размазню, и поэтому я все время старался собрать на нем серьезное выражение, означающее готовность к содержательной беседе. Что касается Петрова, то он проявил себя большим мастером по части такого рода бесед, которые у нас в общем-то не прекращались ни на минуту.

– У тебя сколько сейчас женщин? – спрашивал он.

– Одна жена. То есть – одна.

– Нет, ну а кроме?

– Кроме жены? У меня нет ни одной женщины.

– Бедняга, как же ты живешь без женщины? – огорчился Петров. – Хоть бы одну-то завел бы, что ли.

– Я бы завел. Но… я разучился.

– Без женщины плохо. Вот у меня всегда не меньше трех. Честное слово. Две. И одна для подстраховки. Чтобы не остаться одному, как ты.

– Как я?.. Кстати, пора идти.

– Ну ж, бродяга, у тебя же женщины нет ни одной! Куда тебе идти? – сочувственно гудел Петров. – А были?

– Говорю же – разучился.

– Что, и бабы не было ни одной, что ли? Хоть бы одна?

– Не, ни одной. Сплошная жена.

– Значит, так и живешь один, без баб?

– Ничего не понимаю.

– А чего тут понимать? Действовать надо! Понимать потом будем! Вон гляди, какие телки за барной стойкой.

В общем, мы подхватили свои бутылки и перебрались к бару. Через каких-нибудь десять минут Петров уже звал трех подгулявших девиц сниматься в кино. Хотя и на роль второго плана, но с перспективой на будущее. И, кроме того, уверял, кивая на меня, что может организовать рекламную фотосессию по блату. Ну, девицы тут, конечно, поплыли, обмякли, разулыбались и позволили мне угощать себя «Бейлисом».

А потом – ну, наверно, я сам и позвал – веселая компания завалилась ко мне домой, в гости.

В самый разгар загула, когда девицы расселись по нашим коленям, и шампанское заливало ковер, и Петров ржал, как конь, вернулась жена. На нее никто не обратил внимания, кроме меня. Но к тому моменту я уже мало что понимал. Увидав ее, я обрадовался и жестами стал приглашать присоединиться.

Помню, она выхватила что-то из секретера и убежала. Это меня поразило.

Когда сошел первый морок, обнаружилось, что я у себя дома сижу на диване и прижимаю к сердцу одну из этих наших девиц. Петров с другими пропал. Девица томно постанывала и лезла целоваться. Однако стоило мне попытаться ей ответить, как из глотки у меня поперла такая муть, что я вскочил как ошпаренный и ринулся в уборную. Вторая попытка окончилась тем же: поцелуй – приступ – унитаз. После четвертого подхода девица назвала меня грязной свиньей, отпихнула и тоже пропала, как и все остальные.

Я так и не узнал, кто она, откуда, какое у нее имя и как она выглядит.

10

Очнулся я, видимо, поздно. Открыл глаза и увидел стоящую надо мной жену. Она смотрела на меня все так же внимательно, но в глазах у нее было еще что-то такое, от чего любому стало бы не по себе, и он бы не знал, плакать ему или смеяться. В распахнутые окна било солнце, и занавески покачивались еле-еле. Она смотрела на меня, а я смотрел на нее. Мы молчали.

Потом она сказала:

– Я ухожу от тебя.

В лице ее показалось что-то мучительное.

– Нет-нет, – сказала она поспешно, – это не из-за девицы. Просто у меня давно есть любимый человек, а ты не знал, и мой уход был вопросом времени. Так совпало.

Ее рука коснулась моей щеки и погладила.

– Ты ни в чем не виноват, милый.

Она улыбнулась мне:

– В холодильнике продукты. И еще, я оставила деньги на кухне.

Потом она опять улыбнулась мне, отняла руку и стала удаляться, постепенно, пока окончательно не исчезла.

Я лежал, смотрел на крутящийся над головой вентилятор, которого не было, и тоже улыбался. Мне было так хорошо.

Не чувствуя своего тела, я лежал, смотрел на вентилятор и улыбался.

Просто не мог сдержать эту улыбку.

11

С ней-то на губах, по всей видимости, я вновь провалился в забытье.