Сколопендр и планктон

На парне была курчавая шевелюра и лазурного цвета костюм, причем пиджак ниспадал до икр. Три выреза сзади, семь складок, два перекрывавших друг друга хлястика и одна-единственная пуговица. Из-под пиджака едва выглядывали узкие брюки, из них, как из необычных ножен, непристойно выступали икры. Воротник прикрывал уши до самого верха, однако небольшие разрезы с обеих сторон позволяли ушам ходить туда-сюда. Галстук состоял из единственной хитроумно завязанной шелковой нитки, а из верхнего кармана торчал оранжево-сиреневый платок. Такие же горчичного цвета носки, что и у Майора, которые, впрочем, парень носил с куда меньшей элегантностью, утопали в бежевых замшевых ботинках с уймой самых различных дырочек. Стильный парень, ничего не скажешь.

На девице тоже был пиджак, из-под которого самое меньшее на миллиметр торчала широкая плиссированная юбка из маврикийского тарлататана. Девушка была сложена на диво — выпяченный зад так и покачивался на коротких толстых ногах. У нее сильно потели подмышки. Не столь эксцентрично одетая, как ее партнер, — ярко-красная блузка, шелковые темно-коричневые чулки, светло-желтые из свиной кожи туфли на низком каблуке, девять позолоченных браслетов на левом запястье и кольцо в носу — она не так бросалась в глаза.

Его имя было Александр, прозвище — Коко. Ее — Жаклин, прозвище — тоже Коко.

Коко хватал партнершу за левую лодыжку, ловко раскручивал Коко в воздухе и приземлял ее на свое левое колено, затем переносил правую ногу через голову Коко, быстро опускал, и партнерша, уже стоя, тыкалась лицом в спину Коко. Потом он внезапно резко опрокидывался, делал мостик и, просунув голову между ляжек девицы, быстро вставал, приподнимая ее над полом, девица летела головой вперед между его ног, в результате чего он возвращался в прежнее положение: спиной к подружке. Поворачиваясь к девице, он издавал пронзительное «йе!», махал указательным пальцем, делал три шага назад, четыре вперед, одиннадцать в сторону, шесть кружась, два на брюхе, и все начиналось сызнова. Пот с обоих лил ручьями, плясали они самозабвенно, слегка взволнованные всеобщим вниманием и тем оттенком уважения, которое читалось на лицах восхищенных зрителей. Стильные, очень стильные ребята, что и говорить.

Антиох с сожалением вздохнул — он был слишком стар для подобных кульбитов, да и трусы у него держались на честном слове.

Он вновь обратился к Майору:

— Почему ты ее не пригласишь?

— Никак не решусь, — ответил Майор. — Поджилки трясутся. Уж больно она хороша.

Антиох подошел к девушке, в ее больших подведенных глазах сверкнула радость.

— Знаешь, — сказал он, — тебе надо потанцевать с Майором, он в тебе души ие чает.

— Чего ради ты мне ЭТО говоришь! — заволновалась Зизани.

— Уверяю тебя, так будет лучше. Он очень милый человек, денег у него куры не клюют, и потом он круглый идиот, лучшего мужа днем с огнем не сыщешь.

— Как? Я еще и замуж за него должна выйти?

— Ну разумеется! — без тени сомнения на лице произнес Антиох.

Глава XII

Решивший наконец подняться на ноги Провансаль приближался к дому Майора. Ему оставалось одолеть не больше девяти километров восьмисот метров. Ныла левая нога. Ей приходилось туго, так как портной Провансаля всегда считал, что у его клиента нормальное телосложение.

До Версаля Провансаль добрался незадолго до половины седьмого, выгадав десять минут по сравнению с пешим путем за счет хитроумных пересадок из одного серо-голубого трамвайчика в другой. Он кипел от гнева.

Последний трамвайчик высадил его недалеко от знаменитого Пикардийского холма.

Он попытался поймать машину. Завидев маленькую, в три лошадиные силы, ветхую «забралину» с толстой дамой за рулем, он в отчаянии воздел руки вверх. «Забрал ина» затормозила.

— Спасибо, мадам, — сказал Провансаль. — Вы случаем через Виль-д'Авриль не проезжаете?

— Нет, месье, — ответила дама. — На кой мне Виль-д'Авриль, если я здешняя?

— И то правда, мадам, — согласился Провансаль. Скрепя сердце он поперся дальше.

Через сотню метров, одолев лишь треть склона, он тяжело задышал. Потом вновь остановился.

Проехала еще одна машина, «дюгеслин» модели 1905 года с радиаторными клапанами и разбитым задним мостом.

Она затормозила менее чем в метре от Провансаля (дорога шла в гору), и из окна высунулся старик с окладистой бородой.

Не успел Провансаль закинуть удочку, как тот сказал:

— Давайте, молодой человек, садитесь: только ручку поверните немного вперед.

Минут двенадцать Провансаль вертел ручку, а когда ему наконец удалось открыть дверцу, машина рванула с места. Старик сумел ее остановить лишь на самом верху холма.

— Простите, — сказал он припустившему бегом Провансалю, когда тот поравнялся с машиной. — В хорошую погоду она вдруг выказывает свой норов.

— Ничего удивительного, — промолвил Провансаль, — ведь она на ладан дышит.

Он уселся слева от старика, и «дюгеслин» во весь опор дунул с холма.

Уже внизу лопнули обе левые шины. «Надо будет шить у другого портного», — ни с того ни с сего подумал Провансаль. Старик меж тем разъярился.