Сколько зим…

- Скорее, воздух, растительность. Щедрости много. Вот организм, он как бутон… Расцветает. Звали ее Ануш. Глазами и лицом она была такая нежная и ласковая, как Аленка. Только волосы у нее были не светленькие, а черные и блестящие… что твой сапог. Я работал в сапожной мастерской подмастерьем. А отец Ануш был хозяином этой мастерской. Сухой, прямой, точно метр. Помню, сидит в тени под акацией, четки перебирает. Ануш в мастерскую заглядывала редко - дурной тон по тем временам. Но во дворе появлялась, с подругами играла. И приметила меня, а я ее. Стали мы переглядываться. Она иногда посмотрит и зардеется, словно роза. Сапожники мне: «Давай, давай, не теряйся. Дураком не будь!» А разговоров я там о женщинах наслушался. О! - Каиров махнул рукой. - Ну и однажды - хозяин с мастерами на рынок за кожами уехали - я смело подошел к Ануш. Не помню даже, что сказал. А она быстро, точно это было уже давно заучено, говорит: «При- ходи сегодня вечером в сад и спрячься за кустами сирени». Что скрывать, от радости я пьянел. Не мог вечера дождаться. Время тянулось, словно клей. Наконец подошли гранатовые сумерки. Я в сад. Сижу, как барс, между кустами сирени. Слышу, Ануш песенку поет. Веселую, детскую. Чтобы мама с папой слышали. Я к ней. Она испуганно: «Это ты?» И остановилась совсем близко. Ближе, чем этот стул, - Каиров указал на стул, где висел его китель. - А у меня еще никогда девчонок не было. Не встречался я с ними. Не целовался. Стою, не могу языком шевельнуть. Руки свинцовыми стали. А она быстро шепчет: «Обними меня». И опять песенку поет. Весело, шаловливо. Совсем я растерялся. Это мне позже в голову пришло, что она пением родителей отвлекала. А тогда думаю - издевается надо мной, смеется. Слова из себя выдавить не могу. Где там обниматься. Постояли мы так минуты две. Она спрашивает: «Зачем пришел, чурбан?» Тут я уж… Меня зло взяло. Вспылил я. Схватил ее за косы. А она перепугалась. Завопила: «Вай, вай, мамочка!» В доме шум, крик. Родственники с ружьями. Я бежать. Бежать из города… И завела меня судьба далеко. В Санкт-Петербург. На знаменитый Путиловский завод… Потом революция…

И вот, капитан, прошло двадцать пять лет. Четверть века. Много. И я снова попал в Баку. И, конечно же, пошел на ту улочку, где была сапожная мастерская. Случилось так, что я увидел Ануш. Она жила в том же доме, с мужем и многочисленными детьми. Это была полная, низкого роста, немолодая женщина. Известно, женщины Востока стареют рано. Мне было сорок один год. Стройный, красивый, в форме. И она узнала меня, сказала: «Мирзо, зачем ты тогда убежал? Я сказала родителям, что на меня напали бандиты. Я искала тебя на другой день, ждала». - «Ануш, милая, - ответил я. - Мальчишек шестнадцати лет нельзя любить, только в двадцать шесть лет они достойны женщины». - «А я любила тебя», - сказала она. «Мы все равно не смогли бы остаться вместе. Отец никогда не отдал бы тебя за бедняка». Она спросила: «Где ты был, Мирзо?» Я ответил: «Далеко, Ануш. Я повидал много разных краев. Узнал многих людей. Теперь я строитель. Строю новую жизнь, при которой не будет бедных и богатых, а будут просто равные граждане». - «Да благословит тебя аллах!» - сказала Ануш, и на глазах ее заблестели слезы… После, капитан, у меня было много увлечений. Но эта первая любовь - это как первый цветок персика, как рассвет, как утренняя роса.

Чирков с изумлением глядел на седого полковника. Морщинам было тесно на его лице, но глаза у Каирова были очень молодые и душа, кажется, тоже.

Вскоре пришел Золотухин. Поздоровавшись, он вопросительно посмотрел на Чиркова. Каиров подметил взгляд, сказал:

- Это мой помощник. Говори при нем откровенно.

- Дело пустяковое, - вдруг застеснялся Золотухин. - Но я подумал, что знать вам об этом следует. Мирзо Иванович, помните, вы интересовались Дорофеевой?

- Да, да. И сейчас интересуюсь.

- А еще помните случай со свиной тушенкой? Когда старшина Туманов упустил человека близ тайника. Так вот, сегодня утром Нелли с моим младшим сыном Алешкой пошла к портнихе. Это мать барабанщика Жана - известная мастерица Марфа Ильинична Щапаева. Вдруг видят они впереди пару. Офицер и Дорофеева. Офицер несет сумочку. Возле дома Щапаевой они останавливаются. Офицер передает сумочку Дорофеевой. Ну а здесь Алешка - мой младший, значит, - побежал на пустырь. Нелли погналась за ним. Потом смотрит, офицер один стоит. Видимо, Дорофееву поджидает. А когда приходит Нелли к портнихе, видит там Дорофееву. Марфа Ильинична поначалу смутилась. Но, однако, радостно: «Здравствуйте, дорогая, заходите». Словом, обычная женская трескотня. Нелли принесла отрез на платье. Стали разговаривать, туда-сюда… Алешка же - очень балованный парень. Вместо того чтобы тихо сидеть и ждать, пока освободится мать, он стал лазить по комнатам. И вдруг появляется с банкой тушенки в руках. Щапаева, понимаете, сразу изменилась в лице. Дорофеева тоже. Нелли Алешку ругать. Выяснилось, что банку он достал из той сумки, которую принесла Дорофеева.

- Что ты предпринял? - спросил Каиров.