Сколько стоит ваше сердце?

— Гостила. Или вы имеете в виду, что делала конкретно на рассвете? Спала. Меня разбудил пожар, а потом ворвались гвардейцы.

— Кто-то может подтвердить ваши слова?

— Аней. Моя горничная.

— Которая вам служит. И которая, конечно, подтвердит все, что скажет хозяйка, — покладисто кивнул расследователь, — очень удобно.

— Меня в чем-то подозревают? Надеюсь, не в организации пожара?

— Откуда вы знаете, что пожар был организован, — вскинулся парень. Как гончая на зайца, подумала баронесса.

— Я понятия об этом не имела.

— Почему же вы так сказали?

— Ну… трудно представить, что в императорском дворце мог возникнуть самый обычный пожар. Там же нет свечей, только магические светильники. И печи снабжены противопожарными амулетами.

— Вы так хорошо знакомы с системой безопасности дворца, — заметил расследователь, чиркая пером по пергаменту, — это наводит на размышления.

— Слава Святым Древним, — Алета осенила себя знаком Храма, — может быть, поразмыслив, вы дойдете до очень простого соображения: система пожарной безопасности одинакова для любого более-менее крупного строения, в том числе и для Рахты. Здесь приняты те же меры безопасности.

— Доводилось бывать прежде?

— Нет, — коротко сказала Алета, — уверена, вас и это наводит на размышления, что раз я прежде не попадалась, значит, чрезвычайно ловкая преступница.

— Может быть, — усмехнулся расследователь, — какие отношения вас связывают с Лейшей Карай.

— С кем? — изумилась Алета, — впервые слышу это имя.

— Так и запишем — знакомство с сообщницей злостно отрицает, не смотря на то, что в возке по пути в Рахту приказала ей молчать и произнесла слова, весьма похожие на пароль и отзыв.

— Простите, а вас не затруднит писать в допросный лист только то, что я, действительно, говорю? — спросила Алета, начиная злиться. Сидеть перед молодым мужчиной в халате было и так-то достаточно неловко, а если при этом приходится выслушивать такую чушь… руки сами тянутся к кинжалу.

Проблема в том, что весь ее арсенал, и припрятанный под подушкой, и разложенный в комоде, был конфискован гвардейцами и, несомненно, приобщен к делу. — Или, может быть, я сама напишу все, что произошло этим утром? Насколько я знаю, закон это дозволяет.

— Закон дозволяет, — расследователь выпрямился и отложил перо. Он был сильно удивлен, но чем?

— Так как?

— А… вы умеете писать?

— И довольно разборчивым почерком. В отличие от вашего, — Алета придвинула лист, сдула со лба золотистую прядь и обмакнула в чернильницу поданное перо.

Расследователь смотрел на нее недоверчиво, как на мифического зверя Лефарана. Про себя баронесса подивилась — неужели в столице так редки люди, владеющие искусством складывать буквы в слова. Похоже, заяви она, что умеет ткать полотно из воздуха, он и то не впечатлился бы так сильно.

Следующую малую клепсидру мерзко правленное перо царапало такой же мерзкий, несколько раз скобленый пергамент, оставляя на нем неровные строчки. Относительно разборчивости почерка Алета похвасталась зря — она торопилась и злилась, а из сочетания злости, плохого пергамента и плохих перьев никогда не выходит красивого письма.

Тем не менее, закончила она довольно быстро.

— Прошу вас.

Расследователь схватил пергамент обеими руками, поднес к лицу.

— Что-то не так? — холодно осведомилась баронесса.

— Это что?

— Это мои показания. Я спрашиваю, что-то не так?

— Но… на каком это языке? Это не имперский.

— Закон предусматривает право арестованного дать показания на том языке, на каком ему удобнее.

— Это фиольский, — отмер, наконец, расследователь и по тому, как загорелись глаза паренька, его снова осенило гениальной идеей. — Он является вашим родным языком? Вы — подданная Священного Кесара?

— Сколько совершенно диких выводов из одной единственной предпосылки. К тому же неверной, — Алета заправила прядь за ухо, — это язык цаххе.

— Вы не похожи на цаххе.

— А я и не утверждала, что я цаххе, — с удовольствием сказала Алета, — просто мне удобнее дать показания именно на этом языке. По закону империи я имею на это право.

Алета понятия не имела, есть ли у нее такое право, или она его только что выдумала. Но, судя по всему, молодой расследователь Рахты знал законы так же твердо, как и баронесса.

— Вы не знаете имперского? — только и предположил он.

— Разумеется. Вы разве не заметили, что беседуете со мной на цаххе, кстати, мои комплименты, у вас прекрасное произношение.

— Издеваетесь, — понял тот.

— Моя очередь, — пожала плечами Алета, — не забудьте внести в допросный лист мое кольцо и все ножи. Я проверю. Читать на имперском я умею даже вверх ногами.

— Сколько талантов в одной женщине, — проворчал расследователь себе под нос, но, тем не менее, требование выполнил.

Еще через несколько томительно долгих мгновений предварительный допрос закончился и баронесса размашисто подписала внизу страницы: "Милостью Богов, царица народа цаххе, Алета Первая".

Оставив расследователя офигевать, она гордо вышла за служащим Рахты, гадая, положены ли царицам отдельные камеры.

Глава 12 НАСТАВНИК