Сколько стоит любовь

— Очень сильно проголодался… И я бы не был так в этом уверен, — кивнул в сторону продуктов, что я разложила на столе, — что мы уложимся за полчаса. Это определённо потерпит, как ты считаешь? — подошёл ко мне, прижимая к своему сильному и твердому телу, завладел моим ртом и поцеловал. Я поняла, что испытывала только один голод. Пока я была в больнице, Саша никак не показывал свою страсть, а сейчас… Я вся дрожала только от одних его жарких прикосновений.

Он подхватил меня на руки и понёс в спальню. Ничего не говорил, просто смотрел на меня потемневшими глазами.

— Возможно, во второй раз я буду несколько сдержан, но не сейчас… — потянулся к тумбочке и достал серебристый квадратик. Открыл его и раскатал по всей длине члена презерватив, стянул с меня платье, затем трусики и опрокинул на постель.

— Знаешь, о чем я думал, пока ты лежала без сознания в моей машине и в больнице несколько дней не приходила в себя? Что возможно простить любой обман, любую ложь, все что угодно, но простить потерю любимого человека — никогда. Это мой ответ, смогу ли я простить Наташу. Простить навряд ли, но я постараюсь забыть, что они с Глебом могли лишить меня самого важного в жизни…

Резким толчком он проник в меня, не спуская с моего лица напряжённого взгляда. Толкался в меня с какой-то дикостью и ненасытностью, а я, запрокинув голову, стискивала в кулаках простыню и повторяла его имя. Говорила, что люблю его и словно чувствовала все, что он пережил в те моменты, о которых мне говорил, потому что я тоже боялась его потерять!

Когда острые моменты чувственных наслаждений были позади и мы лежали с Сашей в кровати, я думала о его словах о сестре, поднялась на локтях и посмотрела в его лицо. Я нисколько не осуждала его за эти чувства и слова. Он прав, будь я на его месте, испытывала все те же самое.

— Ты сказал, что простить Наташу не сможешь, но постараешься забыть…

— Я далеко не сентиментальный юноша, но в момент, когда ты находилась на грани жизни и смерти, будто переживал все те чувства, когда потерял мать. Человек не робот, и я не бездушная машина. Я люблю Наташу, но на войне не все средства хороши. Я бы отдал Золотовой все до последней копейки и не устраивал вендетту. Я слишком много пережил, чтобы понять, что за деньги не купить ничего важного, и статус — это всего лишь слова. Всё могло сложиться совсем иначе, если бы они сразу рассказали мне о своих планах.

— И что бы ты сделал?

— Отдал свою часть на растерзание стервятникам и увёз тебя из страны. Наташа, отец и Глеб сами бы разбирались в этих делах. Без нас, — спустя минуту сказал Саша. — Я сегодня купил два билета. Вылет через неделю. На днях я поговорю с Каримом, и моя миссия в Москве закончена…

— То есть… Так быстро?

— Да, не вижу смысла здесь больше задерживаться. У меня остались дела в Австрии, я и так провел тут больше месяца. А у тебя осталось не так много времени, чтобы принять окончательное решение…

— Я уже все давно решила. Я полечу с тобой, — твердо произнесла я и обняла Сашу, крепко прижимаясь к его влажному и горячему телу.

глава 53

Александр

Вся жизнь в итоге — это бесконечный бег вокруг своих принципов. Нет, я не собрался их нарушать, идти им наперерез, но впервые с того дня, как увидел отца в кабинете с той дрянью, чувствовал опустошение. Не знаю, наверное, я его простил… И больше не собирался осуждать его жизнь, чувства и поступки. Все мы люди, и я тоже сильно переживал за Тасю, когда она была в руках у Ребровского. Чувствовал неподъемный груз вины за выкидыш на раннем сроке. И если она, маленькая смелая и хрупкая девушка, простила меня, что я не спас её и нашего ребёнка, то какое право имел вершить свой самосуд?

Поднялся в палату отца и подошёл к нему. Врачи дали разрешение его навестить. Для начала мне хотелось поговорить с ним, а позже у нас была назначена встреча в кафе с Каримом. Перед отъездом я хотел успокоить свою душу. Несколько лет я жил в подвешенном состоянии, и вот теперь, кажется, чувствовал, наконец, смирение.

— Саша… — отец увидел меня, и его лицо сделалось грустным, а в глазах загорелась надежда.

— Я пришёл сказать спасибо за Наташу…

Он поставил себя под удар. Сестра и её ребёнок были в порядке, хотя тоже могли пострадать в той аварии. Отец высадили их на перекрёстке, когда его машину задела встречка. Удар был слабым, но сработали подушки безопасности и отец, в общем-то, легко отделался, но сердце не выдержало в пиковый момент. Вообще, я не понимал, зачем они все опустились до таких крайностей. Осуждал их поступки и решения, но изменить ничего уже было нельзя. Меня не было в Москве два года, и все это время я жил один… стал одиночкой и лишь с появлением Таси немного пришел в себя и вернулся к обычной жизни. Моя вина во всем этом тоже присутствовала.

— Мне жаль, что все так случилось, — слабо проговорил отец.