Сколько нужно нарожать

Лицо дочери, приложившей палец к губам, встало на мгновение перед его глазами, и он, позабыв обо всём, бросился вслед за своим сокровищем. Выскочив за порог, Николай увидел, как два вражеских солдата с уцелевших остатков четвёртого этажа кидают гранаты вниз, туда, где обороняются его товарищи. Одной длинной очередью он уничтожил противника, но поздно, гранаты уже рвались за стенкой. Обезумев, он бросился в квартиру. Взрывной волной его швырнуло обратно. На мгновение Николай потерял сознание. Очнувшись, он снова кинулся к товарищам и опять опоздал, всё было кончено. Не уцелел никто.

Только каким-то чудом остался невредим пулемёт на подоконнике. К нему и припал последний защитник крайнего рубежа обороны. Он слился с этой машиной смерти, стал с ней одним целым. За спиной были его товарищи, его Родина, семья, маленькая дочь, и он, не обращая внимания на взрывы и ливень пуль, от которых кипели потолок и стены вокруг, поливал и поливал свинцом бегущие внизу серые шинели.

Когда подоспевшие части отбросили назад и вынудили сдаться чуть было не прорвавшегося противника, наши бойцы разыскали так долго работавший неуязвимый пулемёт. Возле него сидел совершенно седой, дважды раненный солдат. По его закопчённому, покрытому толстым слоем пыли, лицу, текли слёзы. Он слегка раскачивался взад-вперёд и беззвучно шевелил губами, как будто читал молитву. Прислушавшись, солдаты разобрали только: «Машенька, Машенька». Когда его хотели посадить в машину, чтобы отвезти в госпиталь, с огромным трудом удалось разжать кулаки, которые он держал перед собой.

В одном из кулаков они увидели старый, с просверлённой на краю маленькой дырочкой, потускневший от времени, обыкновенный пятак.

Солдат и земля

Шёл солдат. Домой. Долго шёл, очень долго. Дорога его началась четыре года назад, через год после начала войны, когда его призвали и отправили на фронт. С тех пор он всё время шёл. Сначала на запад, через половину Европы, в Германию, где он провёл почти год после окончания войны, потом обратно. Но всё время это была дорога домой. Где-то его везли на машине, где-то в железнодорожном вагоне, но всё равно ― он шёл. Три раза его возвращали на поезде с красным крестом в белом круге. На память об этих поездках у него остались три маленьких жёлтых полоски на гимнастёрке и столько же больших красных на теле. Это было единственное время, когда он отдыхал. Всё остальное время он шёл. Шёл и работал.

Работал с землёй и железом, как и привык. Раньше он её пахал, а теперь копал. Копал окопы, блиндажи, землянки, укрытия, а потом могилы для друзей. Таскал снаряды к орудию, а частенько и саму пушку. Только теперь к его работе добавился огонь, который прилетал с запада, разбрасывая вокруг землю и железные осколки, а солдат с друзьями отправлял его обратно в тех самых снарядах, которые он подавал. Работа была тяжёлая, копать приходилось много. Железа тоже было много. Тяжелее всего было, когда железо и огонь загоняли в землю друзей. Тогда они оставались, а он шёл дальше. Дальше на запад, чтобы можно было вернуться домой на востоке. Чтобы он был, этот дом.

Идти было тяжело. Огонь и железо стояли на пути, и только земля защищала от них. Поэтому он её копал, копал и копал, защищая тем самым от огня и железа свой дом и семью. Ему постоянно пытались помешать. Самолёты сыпали на него бомбы, а стальные танки пытались раздавить его своими гусеницами. От самолётов его защищали выкопанные укрытия, а танки он с товарищами поджигал. Делали они это теми самыми снарядами, которые он таскал и таскал от ящиков к орудию. Носить их приходилось много. Иногда на это уходил весь день. И только к вечеру, когда горящих танков на западе становилось много, от них загорался закат, окрашивая в красный цвет всё вокруг так, что становилось непонятно, то ли солнце пылает на лицах друзей, то ли раны.

Однажды танков оказалось слишком много, и некоторые из них добрались до его батареи. Здесь их всё равно подожгли, но из всей батареи тогда уцелело только его орудие. Всего одно и три таких же, как он, солдата. После того дня на его груди заблестела серебряная медаль ― «За боевые заслуги». Он заслужил её, потому что хорошо делал своё дело, потому что остался жив.

Вместо погибших товарищей пришли другие, и они вместе продолжили свою работу. А потом они пошли дальше. Он опять копал, опять носил. Его товарищи продолжали погибать, а ему везло. Так и дошёл он до этой самой Германии. И здесь его работа закончилась. Правда, без дела он не сидел. Земля-то – вот она, под ногами. Какая разница, своя она или немецкая, работа на ней всегда найдётся.

Пришло время, и его отправили домой. Поблагодарили за службу, вручили вторую медаль, надпись на которой ― «Наше дело правое», говорила, что работал он правильно, и повезли домой. Везли долго. Наверное, специально. Для того чтобы он мог разглядеть, сколько городов разрушено, сколько земли не вспахано. Чтобы он понял, сколько ему придётся трудиться, чтобы всё это поднять, восстановить.