Читаем Скобелев, или Есть только миг… полностью

– Чего скалишься? – недовольно заметил Скобелев, растираясь суровым полотенцем. – Ты у меня впереди коней бегать будешь: войск много, а ты – один. Ординарцев-то пока нет.

– Если согласны статского взять, то один, считайте, уже есть, – сказал Млынов. – Шесть раз приходил, пока вы винцом баловались. Из армии уволен по ранению, но в Россию возвращаться не торопится. Вольноопределяющийся Федор Мокроусов, не припоминаете такого? Утверждает, что знаком с вами.

– Знаком. – Михаил Дмитриевич припомнил раненых костромичей, повязку на лбу у недоучившегося студента. – Сообразительный парень. Бери, Млынов, не прогадаем.

Скобелев так никогда и не узнал, каких трудов стоило светлейшему князю Имеретинскому упросить императора закрыть глаза на очередную скобелевскую выходку. Даже Паренсов отнёсся к его идее весьма неодобрительно:

– Вы взяли на себя тяжёлый крест, ваша светлость, Скобелев обладает свойством доставлять массу хлопот своим непосредственным начальникам.

– Если вы, Пётр Дмитриевич, порекомендуете мне подчинённого, способного одновременно противостоять как Осману-паше, так и Сулейману, имея в десять раз менее войск, я немедля пошлю за ним.

– Есть такой, только придётся самому за ним ехать, – вздохнул Паренсов. – И не в резерв, а в гостиницу.

– Вот я и еду, – улыбнулся Имеретинский.

<p>4</p>

20 августа начались перемещения частей, в смысле которых новый порученец Скобелева вольноопределяющийся Федор Мокроусов и не пытался разобраться. Он получал конкретные задания, доставлял приказы, провожал командиров частей до указанных пунктов, возвращался и почти тотчас же скакал с новыми поручениями. Вскоре скобелевцы охватили Ловчу со всех сторон: Кавказская бригада была заблаговременно брошена в глубокий обход. Ловча оказалась взятой в клещи: оставалось лишь сжать их.

– Завтра надавим – и хрустнет орешек, – сказал Тутолмин. – Отужинаете со мной, Мокроусов?

– Благодарю, полковник, увы. Тотчас же и назад.

– Да уж, не дай бог скобелевским порученцем быть. Какую ночь в седле?

– Не считал! – крикнул Федор, вскакивая на коня.

Он воротился к вечеру, отдал лошадь конвойцам, наспех перекусил с казаками и заглянул в штабную палатку. Палатка разделялась пологом на две неравные части: в первой, узкой, стоял стол дежурного и походная койка для ординарцев.

– Тутолмин на позициях, – доложил Мокроусов: за пологом слышались голоса. – Где Млынов?

– Вами интересовался. Обождите тут.

Дежурный беззвучно скользнул за полог, а Федор сразу завалился на койку: тело ломило от ежедневных скачек. Но тут выглянул Млынов, шепнув:

– Сам тебя спрашивал.

Порученец прошёл за полотнище и остановился у входа. Брезентовые занавеси окон были подняты, но уже темнело, и на большом дощатом столе, устланном картами, горели две лампы. Возле стола в походном кресле сидел князь Имеретинский, вокруг толпились генералы и множество офицеров.

– Ключом обороны Ловчи является высота Рыжая, – докладывал Скобелев. – Высота сильно укреплена, и нам придётся громить её артиллерией, пока противник не отойдёт за обратные скаты. Тогда и только тогда следует атаковать её пехотою, но непременно в сопровождении пушек, чтобы прикрыть солдат поелику возможно. Господам офицерам запомнить и довести до понимания каждого рядового следующее. Первое – противник патронов не жалеет, следовательно, сближение с ним должно быть особо стремительным. Второе – турки целиться не любят и бьют, как правило, положив винтовки на бруствер; задача каждого офицера – уловить зону поражения и миновать её единым броском. И третье – огонь противника особенно опасен для частей стоящих или, упаси Бог, отступающих, так что уж извольте командовать только вперёд. Только в атаку! Вы согласны со мной, Александр Константинович?

Имеретинский, спрятав улыбку, молча кивнул. Потом спросил:

– За высотой – река Осма. Она проходима?

– Не везде, ваша светлость, – ответил Куропаткин. – В местах бродов болгары обещали поставить условные знаки.

– Сколько пушек у Рифата-паши?

– Восемь орудий.

– Если понадобятся резервы, сообщите через капитана Жиляя.

– Не понадобятся, ваша светлость.

– Следовательно, приказ о штурме может исходить только от вас, Михаил Дмитриевич, – улыбнулся князь. – Если вопросов нет, предлагаю господам командирам выехать к частям.

– Мокроусов вернулся? – спросил Скобелев, проводив Имеретинского.

– Так точно, Михаил Дмитриевич, – Федор шагнул к генералу.

– Проводи генерала Добровольского до места и будь на связи с его колонной.

Сопровождать Добровольского пришлось уже в темноте, и Федор никаких ориентиров так и не запомнил. Возвращался один, стараясь держаться левее, чтобы не угодить к туркам, и приехал уже под утро. Устал до невозможности, на сон оставалось часа три, и, доложив дежурному, он сразу же завалился на койку.

Проснулся от грохота: в пять утра все батареи Скобелева одновременно открыли огонь. Земля ощутимо вздрагивала, полотнища палаток полоскало от тугих ударов потревоженного воздуха, и тут уж стало не до сна.

– Чего маешься? – спросил Млынов. – Поднимись на горку, – с неё все как на ладони.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии