Скобелев, или Есть только миг…

Он тут же вызвал Гродекова для составления диспозиции частей, входящих в штурмовые колонны. Таковых по его расчётам должно было быть три: колонна полковника Куропаткина атаковала с юга, имея задачей овладеть Денгиль-Тепе сразу же после взрыва мины; колонна полковника Козелкова наступала с запада с целью ворваться в Геок-Тепе, используя панику после минного взрыва и бреши, которые удастся проломить артиллерией, – для того, чтобы отрезать Денгиль-Тепе от остальной крепости; и, наконец, колонна подполковника Гайдарова должна была активно демонстрировать готовность к атаке с севера, отвлекая на себя резервы противника.

– Кстати, Николай Иванович, распорядитесь, чтобы Гайдаров передал Куропаткину все свои современные батареи. Хватит с него и списанного старья: пусть велит им шуметь изо всех сил.

– Но мы окончательно обезоружим Гайдарова…

– Куропаткину необходимо если не полностью разрушить южный фас Денгиль-Тепе, то по крайней мере проделать в нем побольше брешей и проломов. А Гайдарову – только демонстрировать, отвлекая на себя максимум резервов противника и, главное, пугая их лошадей. Текинские кони не приучены к пушечной пальбе. Только пусть непременно предупредит своих артиллеристов лупить в стены, но ни в коем случае не через их гребень. В этой части крепости – основная масса женщин и детей. Сурово взыщу за каждое перелетевшее через стену ядро.

Все было исполнено, диспозиция доведена до каждого командира колонны, необходимые запасы продовольствия и боеприпасов сосредоточены в Бами. С утра восьмого января все батареи, переданные первой штурмовой колонне полковника Куропаткина, открыли частый огонь по южной стене Денгиль-Тепе. Для начала разворотили две засечённые амбразуры орудий, а затем начали крушить и покрытую трещинами стену. К вечеру практически непрерывной бомбардировки удалось пробить не только бреши, но и проломы, в которые можно было врываться, а не проползать друг за другом. Все знали о начале штурма на утренней заре десятого, но накануне вечером Рутковский доложил, что минная галерея не может быть доведена до стены Денгиль-Тепе, поскольку сапёры на сажённой глубине неожиданно наткнулись на скальный грунт.

– Все вы мне сорвали! – в сердцах выкрикнул Скобелев. – Когда будет готова ваша нора?

– Утром двенадцатого, ваше превосходительство. Раньше никак не получится.

– Двенадцатого?..

– И то при непременном условии, что текинцы не расслышат подземных работ, – негромко и очень твёрдо продолжал инженер. – Скалу придётся обходить поверху, в аршине над поверхностью.

– Я изменю в приказе только число, – помолчав, сказал Михаил Дмитриевич. – Войска начнут штурм на заре двенадцатого, а до этого будут всячески тревожить противника. Постарайтесь, сапёры, прошу. Ваши аршины – солдатские жизни, Рутковский.

Он попал в непривычное положение, и ему было не по себе. Впервые в его боевой практике решение о реальных военных действиях зависело не от полководца, а от инженерных служб, от их случайностей, мастерства, уменья и, главное, осторожности. Но не изменил ни единой строчки в приказе, поставив в известность о действительных обстоятельствах только командиров колонн. Для остальных оставался прежний приказ:

– Штурм!

Командиры колонн сами внесли коррективы, открыв частую пальбу по всему фронту. Текинцы ответили столь же частым ружейным, хотя и бессистемным огнём: пули то и дело смачно били в брустверы окопов. Но, несмотря на огонь, Михаил Дмитриевич – как всегда одетый в отутюженный белый китель с Георгием на шее и старательно расчёсанной бородой, надушённой английскими, весьма любимыми им духами – уже не мог вытерпеть пассивного ожидания в траншее. Сердито посопев, при ярком солнце вылез на бруствер, несколько картинно выглядя под градом пуль.

– Михаил Дмитриевич, к чему эта бравада?

Доктор Гейфельдер неуклюже вылез вслед за ним, то ли для того, чтобы убедить генерала вернуться в укрытие, то ли от полной растерянности.

– Все должны поверить, что это – сражение, а не его демонстрация. А в сражениях я привык бравировать, в этом вы правы.

– Михаил Дмитриевич, помилуйте, какая-нибудь дурная пуля убьёт вас сейчас!

– Та пуля, что убьёт меня, ещё не вылита, милый друг мой, – усмехнулся Скобелев.

И – накликал. Тотчас же отчаянно вскрикнул солдат, последовавший его примеру и высунувшийся из-за бруствера в аршине от генерала.

– А вот его пуля – уже вылита, – вздохнул Михаил Дмитриевич. – Спускайтесь и вы, доктор, от греха…

Он не закончил фразы: тотчас же грохнул минный взрыв, куски стен южного фаса Денгиль-Тепе взлетели в воздух в тучах жёлтой глиняной пыли. И сразу же колонны Куропаткина и Козелкова стремительно ринулись на штурм. До сей поры атаковал, по сути, только Гайдаров, демонстративно подтаскивая к стенам крепости штурмовые лестницы, чем и отвлёк на себя основные силы текинцев.