Скобелев

— Это у тебя все впереди, а у меня, похоже, позади. Ну, скажи, чего он на меня взъелся? Из Журжи приказал никуда не выезжать. Вот в Парапан прискакал — и то поджилки трясутся: как бы опять нагоняй не получить.

— Но это же ваш участок.

— Участок мой, а послали тебя. Не доверяют. Хоть ты тресни, не доверяют более Скобелеву.

— Ваше превосходительство!..

— Сахаров бежит, — сказал Струков. — Что там еще?

— Ваше превосходительство!.. — кричал на бегу капитан генерального штаба Сахаров. — Турки возле наших минеров батарею разворачивают!..

— В шлюпки! — гаркнул Скобелев, вмиг позабыв о всех своих опасениях.

И первым бросился к пристани.

В шлюпки садились наспех, не разбирая, кто и откуда. Кроме матросов-весельных, в них набились казаки, капитан Сахаров, командир Минского полка полковник Мольский, прискакавший доложить, что его полк на подходе, и Скобелев со Струковым. Понимая, как дорога каждая секунда, матросы гребли изо всех сил, весла выгибались дугой. Но Скобелеву и этого было недостаточно: он понимал, что вся минная флотилия будет сожжена и разгромлена, если капитан Новиков замешкается с отходом.

— Давай! Давай! Давай!.. — кричал Скобелев.

До острова оставалось саженей около ста. Тяжелые шлюпки сносило течением, они с трудом выдерживали направление на остров Мечку, где в бездействии столпилось полторы сотни спешенных казаков. На то, чтобы сообщить Новикову об опасности, требовалось время, и Скобелев, каждое мгновение ожидавший прицельного артиллерийского залпа, уже не мог усидеть на месте.

— Тащите шлюпки на руках через косу! — крикнул он, ни к кому, в сущности, не обращаясь. — Стрелки пусть немедленно открывают огонь, чтоб турок отвлечь!

Прокричав это, он вскочил и головой вниз бросился в воду. Вынырнул и, забыв об уплывающей по течению генеральской фуражке, быстро поплыл к катерам капитана Новикова.

— Куда же вы, генерал? — растерянно спросил Мольский.

— Полковник, вы — старший! — крикнул Струков. — Тащите шлюпки в залив, спасайте людей с острова!

И вслед за Скобелевым полетел в воду. То ли плавал он лучше, то ли просто был сильнее, а только вскоре нагнал генерала.

— А ты зачем? — сердито спросил Скобелев.

— Боюсь, опять обиды разведете, почему вам одно, а мне другое, — улыбнулся Струков; роскошные усы его сосульками свисали по подбородку. — Теперь полное равенство: либо вдвоем потонем, либо двоих ругать будут.

— Понятно, — хмыкнул генерал. — Для придворного лизоблюда ты неплохо держишься на воде.

— Благодарю, ваше превосходительство. — Струков по пояс выпрыгнул из воды, крикнул:

— Новиков! Новиков, уводи катера!.. О, да здесь, оказывается, мелко, Михаил Дмитриевич. Становитесь на ноги, не тратьте силы.

Со стороны острова раздался ружейный залп. Оттуда не могли видеть турецких артиллеристов, но, как и было приказано, стреляли, отвлекая внимание. Этот внезапный огонь, а также вид бредущих по отмели мокрых и грязных полковника и генерала заинтересовал моряков. Предчувствуя недоброе, опытный Новиков тут же приказал свертывать минные работы.

Казаки продолжали азартно палить. Привлеченные пальбой турки первый залп дали не по катерам, а по острову, опасаясь десанта. Стреляли они с закрытых позиций, снаряды падали частью в воду, частью рвались в камышах. В грохоте, сумятице и неразберихе капитан Новиков спокойно вернул всех минеров и теперь уводил свои катера из зоны возможного обстрела.

— Одно дело сделано, — Скобелев облегченно вздохнул. — Молодчина Новиков, отметь его в реляции.

Михаил Дмитриевич стоял по грудь в воде и ждал, когда подойдет ялик, посланный за ними предусмотрительным Новиковым. Струков достал из кармана кителя портсигар: в нем оказалась каша из размокших папирос.

— А продавали за непромокаемый.

На ялике подошел черноглазый ловкий матрос. Помог взобраться в лодку.

— Куда прикажете?

— К острову!

Казаки и матросы уже перетащили шлюпки на глубокую воду, но турецкие артиллеристы, упустив катера, обрушили на остров беглый огонь. Было убито двое, семеро ранено и вдребезги разнесло одну шлюпку.

— Отходить немедля, — приказал Скобелев. — Кто не поместится в шлюпках, тащить за собою на ружейных ремнях.

Перегруженные шлюпки медленно отваливали от острова среди сплошных снарядных разрывов. Струков и Скобелев на ялике замыкали караван.

— Дай-ка погреюсь, — сказал Струков, садясь на весла. — Ох, давненько я фрейлин не катал по царскосельским прудам!

Скобелев оценил выпад, улыбнулся:

— А ты вроде ничего, Шурка. Ладно уж, владей золотым оружием. Дарю.

— Благодарю, Михаил Дмитриевич, — усмехнулся полковник. — Эй, матрос, махорка найдется? Дай закурить его превосходительству, чтоб он дробь зубами не выбивал.

— С нашим полным удовольствием. Только трубка у меня. Не побрезгуете?

— Был бы табачок хорош.

— Тютюн добрый, из Крыма, — матрос набил трубку, раскурил, протянул генералу. — Пожалуйте нашего флотского, ваше превосходительство.

— Спасибо, братец, — Скобелев, попыхивая трубкой, вольготно развалился на корме. — Плавней, плавней подгребай, недотепа. И не брызгай!