Скитания

Теперь уже Гербер оставался наедине с французами, и у него появлялась блестящая возможность применить свои знания языка. В то время как рабочие доставали инструмент, Гербер лихорадочно рылся в памяти в поисках необходимых слов.

— Месье, вы жители Сен-Мало? — наконец с облегчением спросил он.

— Конечно! — ответили рабочие и с удивлением посмотрели на юношу.

«Значит, они из Сен-Мало», — с удовлетворением подумал Гербер.

Французы намеревались с помощью специального длинного рычага вынуть старую просмоленную паклю, находившуюся между палубными досками, чтобы потом вставить в щели плотную прокладку. Тем временем Гербер готовился возобновить с таким трудом начатый разговор. Правила французской грамматики вспоминались с огромными усилиями. В конце концов ему удалось выяснить, сколько лет каждому из мужчин. Гербер чистосердечно признался, что считал их старше. Ну а что молодому матросу семнадцать лет, французы определили тотчас же. Потом снова наступила пауза. Герберу показалось, что французы отвечают на его вопросы неохотно. Ему пришла мысль угостить их сигаретами. После некоторого колебания они протянули руки. Сделав по нескольку затяжек, они загасили сигареты и завернули их в кусок газетной бумаги: нужно было оставить на завтра и послезавтра. Бедная Франция!

Работа продвигалась быстро, ведь трудились квалифицированные рабочие, которые понимали друг друга с полуслова. Беседа продолжалась, но Гербер понимал не все. В этом не было ничего удивительного, если учесть, что Моппель преподавал французский прескверно.

Как выяснилось, французы делили свою жизнь на два совершенно разных периода: до оккупации и во время оккупации. Последний период был самым тяжелым для страны. На вопрос, почему Франция потерпела поражение в 1940 году, один из французов ответил, что военное руководство в армии было неспособное и погрязло в коррупции. Другой заявил, что французская армия не была достаточно подготовлена к вооруженной борьбе с гитлеровской Германией, а богатые крепко сидели на своих мешках с золотом и не хотели предоставить средства для строительства вооруженных сил. Режим Петена, Лаваля? Об этих деятелях мнение было единым: «Предатели!» Бригадир яростно сплюнул, выразив тем самым свое глубочайшее презрение. Все стало ясно без слов. Оба других согласно кивнули.

***

Наконец поступил приказ готовиться к выходу в море. Гербер горел желанием принять участие в боевых действиях на борту хорошо вооруженного, по его мнению, корабля. Он считал, что минеры и так уже слишком долго пребывают в бездействии.

И вот Гербер услышал, как кочегары доложили: «Давление пара — семь атмосфер!», а боцман отрепетовал: «По местам стоять! С якоря сниматься!» На сигнальной мачте взвился флаг. На дожидаясь команды, многие старые матросы сами встали у тросов. Послышалось:

— Отдать кормовой! Отдать носовой!

Указания сыпались с капитанского мостика с такой быстротой, что Гербер никак не успевал схватывать их. Однако все шло гладко. Команда знала, что следует делать. Молодым матросам еще не разрешалось тянуть тросы. Они стояли на баке, и по мере надобности их привлекали на какие-нибудь работы. Но в большинстве случаев в этих матросах пока не нуждались.

— Лево — на борт! Лево — двадцать! Самый малый вперед! — раздавалось с капитанского мостика.

Тральщик повернулся вдоль швартовов.

— Стоп, машина! Руль прямо!

И немного спустя тральщик на средней скорости вошел в акваторию бухты.

Теперь подняли новый флаг. Гербер с напряжением пытался вспомнить его значение. Между прочим, на Денхольме он знал весь сигнальный алфавит наизусть.

— Флаг «Гамма», — сказал Риттер. — Мы проходим безобмоточное размагничивание.

Минный тральщик «4600» вышел в бассейн Буве. Здесь сплошь и рядом виднелись бочкообразные буи. Сделали короткую остановку у одного из пирсов. Команда сдала часы, начиная от наручных и кончая большим хронометром из штурманской будки.

— Иначе все они завтра начнут врать, — объяснил Шабе.

Малым ходом тральщик прошел между установленными буями. Сигнальный пост в заключение сообщил:

— Все в порядке!

Часы были возвращены, и вскоре старое рыболовное судно, ставшее боевым кораблем, снова вернулось на свою стоянку. Рейс длился сорок минут.

Гербер был глубоко разочарован. О каких-либо смелых боевых действиях во время этого рейса вдоль бухты с целью размагничивания тральщика не могло быть и речи.

Команде разрешили уволиться на берег. Альтхоф и Шабе великодушно изъявили желание взять с собой Гербера. Они знали, где находится очень уютный трактир. Ничего не подозревая, Герхард согласился пойти с ними.

Гербер, видевший до сих пор только предместье Сен-Мало, с большим интересом знакомился со старой частью города. На высокой гранитной скале, обнесенной мощными стенами, находилось историческое убежище пиратов. В гору поднимались узенькие городские улочки, над лабиринтом которых возвышался собор с прекрасной готической башней.