Скиталец среди миров

— Не успеют! — выдохнула Наталья, нервно схватив Рогнеду за руку. Воины выскакивали в открывшиеся ворота и бежали на помощь, криками стараясь привлечь хищников к себе. Тщетно! Было ясно — псы подоспеют раньше. Федор что-то сказал Рыжему и гвардеец подхватил Буйносова. Раевский шагнул навстречу несущейся на него стае. Он шел тяжело ступая, исподлобья глядя на набегающих на него хищников. Вот между ними осталось всего несколько метров. Расстояние прыжка. Только звери не спешат атаковать. Бегущий самым первым, огромный мохнатый пес, больше похожий на гиену, с такими же круглыми ушами и огромной зубастой пастью, заскулив, резко затормозил, перекувыркнувшись через голову, и, получив мощный пинок, поджав куцый хвост, рванул к лесу. А вслед за ним, взрывая лапами землю, с полным ужаса визгом уносилась вся стая.

Парень так же молча повернулся, мазнул взглядом по своему спутнику и увидев, что ему уже пришли на помощь двинулся к воротам в лагерь. Попадавшиеся ему навстречу люди расступались, уступая дорогу. Дойдя до Рогнеды с Гуннаром, он остановился, подняв на них красные воспаленные глаза:

— Я спать. Завтра, — он махнул рукой, сверкнув недобрым взглядом, — Все завтра, — Федор поднял за талию, кинувшуюся к нему Зоряну, бесцеремонно отодвинув ее в сторону, — Завтра. Все завтра, — повторил он и, добредя до костра, рухнул прямо на землю. Подтянув под голову корявое полешко он тут же вырубился, выводя носом замысловатые рулады.

— Чаян, Ерш! — рявкнул барон, — Отнесите господина проводника в шалаш. Буя к лекаркам! Бегом!

Я не помню, как меня ворочали, не помню, как тащили в шалаш. Да я, честно сказать, вообще плохо помню, как добрался до лагеря. Слишком нелегким и напряженным выдался путь.

Покинув, негостеприимный песчаный берег, где наш отряд понес самые первые и такие тяжелые потери я до самого вечера выгребал вверх по течению. Тяжелогруженая резиновая лодочка, это не карбас с четырьмя гребцами, скорость у меня была черепашья. Тусклый диск солнца уже почти скрылся за стеной деревьев, когда я встал на стоянку. В этот раз на противоположном от эпицентра аномалии берегу. Хоть какая-то преграда между мной и монстрами. Хотя, за триста лет, думаю, подобные напавшей на нас твари, могли перебраться и сюда. Но все равно мне так было спокойней.

У Буя снова начался жар. Пришлось опять придавить жабу и потратить еще одну аптечку на парня. Дорого он мне обходится. Но и бросать жалко, столько вложил уже в него. Да и человек не плохой вроде. С тяжелым характером, правда. Так он воин, а не парикмахер. Ему тихим и вежливым по должности быть не положено. На следующий день температура, вроде, спала, но в сознание гвардеец так и не пришел. И все-таки, почему гвардия, а не дружина или хирд? Видать, от греков пришло, или европейцев, вернее, эребов, вроде так их здесь называют.

От раненого потянуло разъедающей глаза вонью. Пришлось раздевать, греть воду, мыть, одевать, стирать вещи. А ведь это теперь будет продолжаться, пока не доберемся до основного отряда. Там передам засранца товарищам, пусть они его моют и стирают за ним. Так-то я не брезгливый. Жизнь рабом и в трущобах отучила. Жалко потерянного времени. А поспеша̒ть надо. Защитные амулеты ослабнут, время потеряем, пока людей в порядок приведу. А зима не за горами. Еще и двигаемся на север. Когда она придет в эти места — неизвестно. Но точно, гораздо раньше, чем в окрестности Кочек.

Так и двигались мы день за днем. Буй вскоре пришел в себя, все легче стало. Хоть ходить под себя перестал. Но все одно, парень был еще слишком слаб. Зато теперь не так скучно, поговорить есть с кем. Яр, оказался парнем компанейским. Просто раньше пересечься с ним по душам не получалось. Пока убегали от засады, они с Рыжим ко мне приглядывались. В моем доме, мне было не до них, и они по приказу княжны ко мне не лезли. Да и потом, у гвардейцев своя служба, у меня своя. Но принадлежала парочка друзей к моему лагерю и претензии Угрюмова не поддерживали.

Спутник у меня оказался не так уж и прост. Тоже князь ёшки-матрешки. Только младший сын разорившегося рода. Я, было, пошутил, что в Мидгарде князей больше, чем тварей в Заброшенных землях, на что Яр, обиделся. Оказывается княжеских родов в Новгородском Великом Княжестве всего девяносто девять. Из них двадцать четыре удельные. Бежецкие двадцать третьи в этом списке, слишком маленький у них удел. Зато граничит со стольным Новгородом Великим. Ниже них из удельных только князья Кэнугардские Щапы. Но те спокон веков метались между эллинами, эребами и словенами, теряя при этом земли, влияние и деньги.

У Буйносовых тоже когда-то был свой удел на юге, на самой границе со степью. Когда разразилась катастрофа, род парня первыми принял на себя удары убегающих от расширяющейся аномалии кочевников, а потом и тварей хаоса. Около ста лет держали князья границы развалившейся Империи, но вынуждены были уйти под руку Новгорода. Единственной на тот момент реальной силы оставшейся на просторах некогда великого государства.