Скинхед

Нет, уж. Скорее умру, чем поведаю о своей глупой истории. Но что из того, девочку, которую я видел только раз закадрил кто-то другой, и я теперь нужен ей, как телеге пятое колесо. А про Иру и рассказывать нечего: нравится она мне и что? С тем же успехом мне Анна Семенович может нравиться.

- У меня другое - не нравлюсь девочкам, - честно признался я. - Видно, любовь не для меня.

- А ну взгляни наверх, - командует он, и я поднимаю голову и всматриваюсь в далекие звезды, которые светят, словно подмигивают мне.

- Даже они, другие миры, досягаемы человеку. Рано или поздно мы там окажемся. А ты приходишь в отчаянье из-за того, что кто-то опередил тебя с девчонкой. Такое в жизни случается на каждом шагу. И еще вопрос - кому больше повезло? Может, ты такую принцессу встретишь, что все только ахнут, когда увидят вас вместе?

- Я все понимаю, но кому я понадоблюсь в таком прикиде? - отчаянный взгляд в сторону Учителя. - С такой внешностью?

- А что не так с твоей внешностью? - Учитель удивленно смотрит на меня. - А после того, как избавился от волос, вообще, стал парнем хоть куда. Никита вон говорит, через пару месяцев богатырем будешь. - Я вижу: учитель говорит убежденно, верит, что все так и будет.

- А вот насчет прикида… Давай-ка присядем, - мы тем временем подошли к скамейке, стоящей на остановке, неподалеку от нашего дома. - Не буду скрывать, Федька рассказал про твои мучения насчет кожаной куртки.

Ай - да, Федька, ай - да, браток! Встречу - убью, и сделаю это голыми руками. Учитель без труда улавливает смятенье, разбушевавшееся во мне:

- Ты не злись на Федьку. Вспомни лучше, вы назвали друг друга братьями. А я для вас всех, как отец. Так что нечего тут глазами сверкать, думая, что лучший друг - предатель. Лучше посмотрим на твой план. Итак, ты намерен взломать дверь соседа, пробраться в его квартиру, забрать, точнее, выкрасть принадлежащую ему куртку? Я правильно понял?

Вопрос звучит строго. И я начинаю соображать, к чему он клонит.

- Да, Учитель, все правильно, - соглашаюсь я, потому как суть замысла изложена в точности, как есть.

- Так вот, на языке Уголовного кодекса это называется ограблением. Если ты уголовник или тебя тянет к воровству, то дело хозяйское. Но в таком случае тебе придется держаться подальше от нас, от братства. Нам с тобой не по пути. - Голос Учителя не допускает возражений. Тень неприкрытого пренебрежения пробежала по его лицу. Я непроизвольно отступаю чуть назад, втянув свою дурную голову в плечи. - Допускаю, однако, что просто мимолетная дурная мысль. Итак?..

- Извините, Учитель, не знаю, что на меня нашло. Я никогда не брал ничего чужого. Если можно, поверьте моему слову, - мне так стыдно, что горят уши, стою, опустив голову.

Ничего другого так и не смог придумать. Впрочем, может, оно и к лучшему.

- Да верю я тебе, верю. Вот смотрю я на тебя и свою юность вспоминаю.

- Я такой дурак, - мне все еще стыдно и я не могу взглянуть Учителю в глаза.

- Скорее молодой дурак, а кто в юности не дурак? Все мы делали ошибки, но есть такие ошибки, что и по молодости нельзя делать, - в голосе Учителя звучат строгие нотки, и я собираюсь, готовый к тому, что меня ругать будет.

- Я знаю, что не должен… - пытаюсь подобрать слова, чтобы объясниться, но Учитель меня прерывает:

- О воровстве у тебя даже мыслей быть не должно. Почему по мне так нет худшего греха, чем воровство, знаешь?

- Я мотаю головой, боясь что-то сказать, ведь сам Учитель мне хочет что-то рассказать.

- Я ведь рос в семье военного, и вечно мы с мамкой по гарнизонам мотались за отцом. Где мы только ни жили! Порой в такую нас глушь забрасывали, где до нас и нога человека не ступала, - он сам смеется своей шутке, и я тихонько хихикнул. - Ты бывал в российской глубинке?

- Да нет, только у бабушки в деревне, а она как бы и недалеко.

- Повезло тебе, Артем, - и Учитель ласково треплет меня по макушке. - Я, вообще, смотрю на современную молодежь, и нарадоваться не могу. Вам ведь повезло больше - в такое время интересное живете, вот только мешать вам никто не должен, - голос становится суровым.

- Интересное? - я недоверчиво смотрю на Учителя.

- Конечно, интересное, вот, послушаешь о моем детстве и поймешь, что все твои проблемы легко решаемы, - он задумывается. - Совсем пацаненком был, отца только на границу с Румынией отправили, а тогда еще у нас были границы с половиной мира, не то, что теперь, когда половину своих земель растеряли, - Учитель молчит, и я тихонько говорю:

- Мы все земли наши вернем, возродим величие России.