Схватка не на жизнь

Полдела, как он считал, уже сделано. Задание почти выполнено, линию фронта удалось перейти, и до явки дойти тоже. Теперь оставалась самая малость: дошагать до кафе в городском саду «Конкордия», сесть возле запыленного фикуса, забрать оставленную под днищем столика записку и вернуться с ней к Никифорову. И с его помощью выбраться из Царицына.

Почему нужные Реввоенсовету фронта сведения надо брать в кафе, отчего шифровку нельзя получить прямо из рук своего человека в Царицыне (по всему видать, геройского, сумевшего пробраться к самым сокровенным тайнам врангелевцев), — об этом Дема не задумывался. Значит, так надо, значит, так удобнее подпольщику.

Он мягко ступал по пыли, лежащей на дороге тугим слоем, и повторял в уме: «Столик у окна рядом с фикусом», и если бы удосужился оглянуться, внимательно присмотреться к идущим следом за ним по дороге в парк горожанам, то обратил бы внимание на двоих, которые уже давно вели его по городу, боясь потерять из виду и ни на шаг не отставая.

В одинаковых картузах (узнай об этом штабс-капитан Эрлих — лишились бы филеры наградных), в небрежно свисающих с плеч пиджаках, двое с цепкими взглядами неотступно шли за Демой от самого дома Никифорова. Филерам было строжайше запрещено спугнуть большевистского курьера. Требовалось лишь неукоснительно следить за ним, фиксируя все его встречи.

Если большевистский курьер получит что-либо из чужих рук, одному вести его дальше, а второму переключить все внимание на новую личность и, при необходимости, вызвать подкрепление, для чего заскочить в ближайший на пути магазин и позвонить в контрразведку. Пока курьер ни с кем не контачил и, словно не зная, как убить время, брел по городу, то и дело останавливаясь у витрин и заборов с афишами.

Когда же парень свернул к «Конкордии», филеры не на шутку струхнули: в парке объект наблюдения мог затеряться в толпе, скрыться за каруселью, пропасть среди балаганов или уйти в кабаре, где выступала заезжая знаменитость, певица из самой матушки-Москвы, и тогда ищи-свищи его!

Дема Смолян остановился на пороге кафе с громким и претенциозным названием «Дарданеллы».

По залу сновали с подносами юркие официанты. Над столиками поднимался дымок папирос и сигар, появившихся в городе с приездом военной миссии англичан.

В углу, в кадке, купаясь в табачном дыму, чах фикус. Столик возле цветка был свободен.

«Верно выбрали, — подумал Дема, — в стороне от других, неприметен, да и мало кто позарится на такое место: кому охота в угол забиваться?»

Чуть не столкнувшись с официантом, он сказал «Пардон!» и, колыхнув локтем листья фикуса, уселся за столик.

Теперь нужно было найти на ощупь под скатеркой прилепленную кусочком пластыря записку. Но спешить Дема не стал. Блуждающим и бесцельным взглядом, какой бывает у праздногуляющих бездельников, он откровенно и нахально оглядел посетителей кафе, затем подозвал официанта.

— Кулебяку и чаю, только чтоб чай как следует был заварен.

— Не прикажете ли графинчик «смирновской»? — полюбопытствовал бойкий официант с полотенцем на согнутом локте: — Есть еще маслята. Божественная закуска.

— Принеси, что сказал! — недовольно повысил голос Смолян и развалился на стуле, убрав вытянутые ноги под стол.

Дема чуть приподнял скатерть, чтобы достать оставленное загодя подпольщиком послание в штаб Реввоенсовета фронта, но почувствовал устремленный на него сверлящий взгляд и резко обернулся.

У буфетной стойки мял в руках картуз человек. Стоило Деме Смоляну посмотреть на незнакомца, как тот слишком поспешно отвел взгляд в сторону. Второй тип — в точно такой же фуражке-картузе с чуть примятым козырьком — топтался у двери кафе.

«Чего это они на меня уставились? — заволновался курьер. — Будто больше не на кого глаза пялить…»

Дема напрягся — в нем точно натянули струну. И, решив немедленно проверить, случайно он попал под наблюдение или же двое в одинаковых картузах прилипли к нему неспроста, привстал со стула, потянулся к сидящему за соседним столом грузному господину с прилизанным затылком.

— Золотишка бы мне, — тронул он соседа за плечо. — За ценой не постою.

— Вы… вы, милейший, ошиблись! — недовольно буркнул господин, но Дема не отставал:

— Да вы не тушуйтесь. Ясно, что при себе ценности не держите. Загляните вечерком в «Столичные номера купца Репникова». Имею удовольствие там квартировать.

Дема достал из кармана клочок бумаги, чиркнул по нему огрызком карандаша несколько строк и почти насильно вложил записку в карман пиджака соседа.

— Понимаю, что по адресу ничего не принесете. Это и вернее. Обговорим вначале цену и прочее, — и, повысив голос так, чтобы услышал у стойки буфетчика тип в картузе, Дема громко повторил: — На Петровской, возле мужской гимназии. Только не ерепеньтесь! Вижу, что золотишко про запас держите. У меня на таких, как вы, нюх выработался.

— Но позвольте!

— Не позволю! — перешел на шепот Смолян. — Не стройте из себя цацу!

— Это черт знает что такое!