Схрон под лавиной

— А что ты предлагаешь? Под пули идти? — спросил Гаримханов. — Или сдаться хочешь? Иди, они тебя сразу пристрелят, чтобы до суда дело не доводить. Иди, если хочешь, я тебя не держу. Я предупредил только, что на пощаду рассчитывать не стоит…

Джамбек улыбнулся. Он в такой ситуации еще не потерял способность улыбаться.

— Я не про то, эмир. Я подумал, может, нам лучше по языку на ту сторону перейти? Там ущелье сквозное. Спустимся и сможем оторваться.

Далгат Аристотелевич посмотрел на каменный язык, сползающий от вершины хребта. Он образовался давно и постоянно грозил мощным камнепадом скатиться в ущелье. Эмир даже запрещал своим людям ходить на этот конец ущелья, потому что камнепад мог свалиться в любую минуту и сделать над могилой бойца каменный холм.

— Жить надоело? — спросил он Джамбека. — Это то же самое, что спецназу сдаться…

Джамбек был тем хорош, что никогда не отличался своеволием, он послушно полез в щель под скалой, из которой можно было пробраться в пещеру. При ширине его груди и плеч протиснуться в узкую щель было проблематично. Но Джамбек протиснулся, оставляя на камнях клочки одежды и даже бороды. Два лоскутка с его камуфлированного бушлата эмир подобрал и сунул в карман. Зачем оставлять следы спецназу? Будут искать — пусть ищут, все равно следов не найдут. Снежный покров, печатающий следы, остался на десять метров ниже, а тот, что выше… — Гаримханов посмотрел и ужаснулся. Прямо над ними висел большой и тяжелый снежный козырек, который в любую секунду мог сорваться. Вид будущей лавины, стоящей, можно сказать, на взводе, заставил Далгата Аристотелевича забыть про боль и быстрее полезть под скалу. Расщелина сначала не хотела его пускать, но скоро признала за своего и расступилась. Чтобы попасть в пещеру, требовалось спрыгнуть с высоты полутора метров. Раньше это казалось эмиру детской забавой, сейчас же только от мысли о прыжке боль резко возобновилась. Хорошо, что Джамбек такой большой и сильный. Он буквально воспринял приказ Вахи и протянул руки, помогая Гаримханову, как ребенка снимая его из расщелины и ставя на ноги…

Фонарик все же остался у него, и это хорошо. Это было отчасти спасением. Старший сержант посветил себе под ноги и спустился на нижний уровень пещерной галереи. Галерея представляла собой каменную трубу диаметром около двух с половиной метров, идущую по длине хребта. На искусственно созданную она не походила. На стенах не видно было следов человеческих орудий труда. Но под ногами, как показалось, земля была утоптана. Кто и когда эту землю утоптал, неизвестно. Но, если кто-то здесь ходил, значит, из пещеры есть выход наружу, нужно только поискать.

Об эмире Гаримханове, банду которого преследовал взвод, старший сержант в этот момент даже не подумал. Все его мысли сводились к одному — как выйти из пещеры, как найти своих товарищей по взводу или же тех, что остались за камнями в засаде. Насколько он успел увидеть, лавина не должна была дойти до этих камней и снести солдат.

Галерея оказалась длинной. Но скоро она все же закончилась и привела старшего сержанта в большой грот. Там он нашел следы старого костра, скорее всего, многолетней давности, и копоть на потолке. Только после этой находки Слава Чухонцев вспомнил об эмире Гаримханове и предположил, что его не смогли найти на склоне только потому, что он через какой-то хорошо замаскированный проход забрался в пещеру. Вполне возможно, что банда даже жила когда-то в этой пещере и только потом вырыла себе на дне ущелья землянки, куда и перебралась. Землянки нашли и взорвали вчера. Банду практически уничтожили сегодня. А эмир с одним из своих сподвижников полез куда-то наверх. И вполне резонно допустить, что он решил спрятаться в прежних своих апартаментах.

Эти мысли старшего сержанта не сильно напугали. Бандитов он не боялся, справедливо считая, что это они должны его бояться. Увидят одного, посчитают, что пришли все. У страха глаза велики. Испугавшись, стрелять не будут, предпочитая оставаться незамеченными, что, возможно, позволит им спастись. Но и ему следует соблюдать повышенную осторожность.

Сказать, что падение в подземную галерею прошло безболезненно, можно было с большой натяжкой. У Славы болело все тело, при каждом шаге что-то скрипело в спине, как у векового старика, с болью в области плеча поднималась левая рука, ныла основательная шишка на голове чуть выше лба, да и легкая головная боль настроения не поднимала. Трудно было смотреть, не поворачивая головы влево — в глазах сразу появлялась боль, и выступали слезы — верный признак сотрясения мозга. Но, видимо, легкого, потому что при сильном сотрясении обязательно присутствует тошнота, а у Славы тошноты вообще не было. Хотя, кажется, слегка поднялась температура — это тоже признак сотрясения мозга. Вроде бы падал не с большой высоты, но упал неожиданно, не управляя своим телом, и вот результат. Тем не менее, взяв себя в руки и сконцентрировавшись усилием воли, Слава почувствовал себя более боеспособным и готовым к любым новым неожиданностям.