Сходняк

Он осмотрелся. В конце коридора стояла одинокая пепельница в виде высокой черной бочки с боковым отверстием. Другого тайника не было. Он быстро подошел к пепельнице и плавным, почти незаметным движением переместил пистолет из кармана на дно пепельницы. На его счастье, там лежали скомканные пакеты, и он подсунул пистолет под них. Потом вернулся к двери и нажал на кнопку. Через минуту дверь бесшумно раскрылась, и Сержант спокойно шагнул к застекленной будке охраны, молча протянув развернутую красную книжечку. Пока охранник с деланной ленцой изучал надписи, Сержант огляделся. В зале было тихо.

Прохаживались два рослых охранника с рациями. У стойки бара торчал высокий тощий бармен в черной жилетке. Глаза бармена никак не могли сосредоточиться ни на одном предмете — его взгляд тревожно блуждал по стаканам и бутылкам. Но самое главное — руки! Руки точно не могли найти себе места. Бармен вертел в пальцах штопор, хотя в данный момент открывать ему было явно нечего. У Сержанта екнуло сердце: неужели повезло?

— Командир, — тихо обратился он к охраннику, — вас тут не предупреждали?

Должны были звонить от генерала Черемисова… Мне нужно опросить… — тут он бросил взгляд на барную стойку, -…вашего бармена. В связи с убийством Шелехова.

Сержант твердо запомнил, что следствие по делу об убийстве Шелехова по линии ФСБ возглавляет генерал-лейтенант Черемисов. Он даже как-то видел по телевизору интервью с генералом.

Охранник неопределенно мотнул головой, что могло означать: «я в курсе», но также и «нет, никто не предупреждал». Сержант терпеливо ждал, пока парень тщательно изучал его удостоверение. Хотя было непонятно, что там изучать. Но многолетний опыт научил его: в таких стремных ситуациях ни в коем случае нельзя торопить своего визави, а тем более выпендриваться или качать права, пусть даже перед тобой «стрелочник», а у тебя для прикрытия в руках мощная ксива, которая должна сработать на охранника безоговорочно. Опыт говорил как раз наоборот, такую мелкоту, как этот охранник в будке, лучше всего охмурить подчеркнуто уважительным обхождением.

Это сработало. Охранник вернул Сержанту удостоверение и, полуобернувшись в сторону бармена, уже собрался было обратиться к нему, но «полковник Нечаев» вовремя среагировал.

— Не надо! — твердо пресек он инициативного охранника. — Я сам.

И с этими словами Сержант решительно направился по мягкому ворсистому ковру к стойке бара.

Бармен заметил его сразу. И по его поведению Сержант тотчас догадался, что попал в яблочко. В точку!

Он спокойно взгромоздился на высокий кожаный табурет напротив бармена и, состроив строгую мину — это он умел; — тихо спросил, мельком глянув на приколотый к черному жилету пластиковый значок с фамилией и инициалами.

— Гражданин Арефьев? Полковник Нечаев. Эф-эс-бэ. — Он махнул перед оторопевшим барменом красной книжкой, даже не удосужившись ее раскрыть. — У меня к вам несколько вопросов. По поводу событий недельной давности. Вы ведь работали в тот день, когда был убит депутат Госдумы Шелехов?

Разумеется, Сержант не мог знать наверняка, стоял ли Арефьев в тот роковой день за стойкой, но, заметив, как щеки бармена резко попунцовели, а на глаза набежала тень страха, с удовлетворением похвалил себя: ему сегодня явно везло. И, не дожидаясь ответа Арефьева, твердо продолжал:

— Мы можем зайти к вам в подсобку? — Сержант перевел взгляд за спину бармена и кивнул в сторону раскрытой двери в заднее помещение за баром.

Когда они вошли в тесную комнатушку, от пола до потолка заставленную картонными коробками из-под дорогого импортного спиртного, Сержант прикрыл дверь и без предупреждения начал:

— Нам стало известно, гражданин Арефьев, что вы были одним из последних, кто видел Шелехова живым. Но вы нас интересуете не так сильно, как те, кто последним видел его в живых. И я сразу хочу дать вам совет, Арефьев: чем быстрее у вас прочистится память, тем больше вероятность, что сегодня ночью вы будете спать в своей постели дома, а не на нарах в Лефортово.

Он замолчал, сверля Арефьева тяжелым взглядом. Костя Арефьев проклинал судьбу. Проклинал тот день год назад, когда на своей новенькой «девятке» по чистой дурости обогнал на Ленинградском шоссе медленно ползущий по левому ряду «форд-сиерру». В «форде» сидел отвязанный злобный парень, которого звали Грунт.