Скелеты

— Неделю назад, — продолжил Хитров, поощренный вниманием друга, — Ларе начало казаться, что в доме буянит домовой. — Он смущенно поерзал. — Переключает каналы, книжки переворачивает. Сережки, мол, похитил, она их в мусорном ведре обнаружила. Я ей, конечно, не поверил. Мало ли какая блажь женщине мнится. Насмотрелась «Мистических историй», «Битвы экстрасенсов» на ночь… Ух, — Хитров почесал скулу, — тяжело дается мне разговор.

— Ты продолжай, — попросил Андрей. Его голос вибрировал от возбуждения.

Хитров ожидал немного иной реакции. Он ведь не добрался до главного, а Андрея уже странно колотит.

— В субботу я с репетиции пришел. Юлька спала. Я только на минуту отвлекся, а когда повернулся к ней…

— Что ты увидел? — с нажимом спросил Андрей.

— Змей. Десятки гадюк в постельке Юлы. Андрюха, я их видел как тебя, даже ближе. Желтые и черные змеи. И Юла стояла в кроватке, она не плакала, она, наоборот, улыбалась мне и держала за хвост метровую гадюку. И сейчас самое безумное. Плесни-ка каплю.

Андрей послушно налил виски. Горлышко дребезжало о края чашек.

Жидкость обожгла горло, Хитров прокашлялся. Алкоголь не пьянил, слова давались с трудом.

— Ладно, пофиг! — Хитров махнул рукой. — Заговорила Юла. Она в ноябре пролепетала «мама», и мы чуть от радости не умерли. А в субботу она сказала: «Белая лилия черной зимы». Вот мне, Ермак, она это сказала, вот в эти уши.

— Твоя дочь… — пробормотал Андрей.

— Моя дочь, — запальчиво воскликнул Хитров, — моя семимесячная дочь сказала мне: «Белая лилия черной зимы». Или не она, а то, что ею руководило, понимаешь? Как в «Изгоняющем дьявола». О, черт, как это похоже на бред… но, Андрюха, голос был… знаешь, эта программа в «Гугле», которая озвучивает написанное, неправильно расставляя ударения? Механический, искусственный.

— Белая лилия? Что это — «белая лилия»?

— Ума не приложу, но я слышал, и Лара слышала. Она вбежала в детскую и видела змей. А потом змеи исчезли. — Он подул на ладонь. — Развеялись. И мы посреди ночи поехали к моим родителям.

Андрей схватился за лоб, его взгляд маятником носился по полу.

— Это всё? Змеи и заговорившая Юля?

— Еще кое-что. У нас в группе поет мальчик по имени Платон. И тексты пишет. За полчаса до вот этого… до вот этой дряни он дал мне новый текст. Я позже его прочитал.

Хитров рассказал о стихотворении, о краеведческом увлечении Платона и пропавшей в двухтысячном девушке.

— Лиля Дереш? — Андрей покачал головой. — Впервые слышу. Нам тогда по четырнадцать лет было, мы не водили знакомств с шестнадцатилетними девочками.

— То-то и оно.

Андрей посмотрел на Хитрова сочувственно и ошарашенно.

— Как ты не поседел? Как ты все это пережил, Толька?

— Да не пережил пока, — сник Хитров. — Благо, оно за нами из квартиры не вышло. Ну, то, что там было. Домовой… или… Господи, я бы в жизни тебе не рассказал, но Лара умоляла. Ты же гуру, на чертовщине собаку съел. Так ты мне веришь?

— Верю? — Андрей порывисто бросился к приятелю, вцепился в его плечи и затряс. При этом он улыбался и выглядел совершенно ошалевшим. — Толька! Слушай меня, Толька! Тут, в этой квартире, в бабушкиной спальне, живет привидение.

— Что? — переспросил Хитров.

«Он издевается надо мной? — мелькнула мысль, набухла обидой. — Зубоскалит?»

— Призрак, Толя! Привидение! Богом клянусь!

— Да иди ты, — Хитров сердито оттолкнул Андрея. — Знал же, что высмеешь.

— Толя! — буквально взвыл Андрей. — За мной немедленно!

И, ухая филином и нервно хохоча, он помчался в спальню. Озадаченный Хитров шагал следом.

— Что тут случилось? — захлопал он глазами перед грудой разломанных кассет.

Андрей рассказал. Мама. Утренний поход в туалет. Посторонние звуки. Рука, высунувшаяся из опрокинутого ящика. Дезертирство и учиненный привидением акт вандализма.

Хитров лишился дара речи. Он стоял, таращась на пленку, на обрывки цветных вкладышей. Он бы ни за что не поверил в подобное, если бы не субботний феномен.

— Говоришь, на прошлой неделе началось? — Андрей взбудораженно усмехался. — И мама засекла мою барабашку как раз на прошлой неделе. И у тебя, и у меня дома творится что-то необыкновенное. Твои змеи и мой ненавидящий рок-музыку Каспер. Нам нужно понять! Найти взаимосвязь…

— Вот она. — Хитров указал под ноги. — И вот, — он перевел взор в угол, — и там, возле тумбочки.

— Как я же раньше не заметил, — прошептал Андрей.

Кусочки порванных обложек лежали не хаотично — они образовывали коллаж. Повторяющееся трижды слово. Андрей узнал шрифт. Слог «ли» был взят из названия группы «Алиса», а буква «я» позаимствована у «Гражданской обороны».

«Ли-ли-я». «Ли-ли-я». «Ли-ли-я».

— Это твое имя, да?

Хитров поежился, поняв, что друг обращается не к нему.

— Прекрати, — сказал он, — и пойдем отсюда быстрее.

— Я бы выпил.

— Я тоже не откажусь.

Они вернулись на кухню. Андрей хмыкал и кусал ногти. Хитров оцепенело уставился в одну точку и барабанил пальцами по столешнице.

— Она хочет нам что-то сказать, — резюмировал Андрей. — Эта Лилия, возможно, Лиля, как ее…

— Дереш.

— Да, Лиля Дереш.

— Но почему нам?

У Андрея не было ответа.