Скелеты в шкафу истории

Поддержку извне кое-кто усматривает и в истории наших малых государств. Зачастую независимость Приднестровья и Абхазии приписывают российскому, а Арцаха – армянскому вооружённому вмешательству. И на этом основании заявляют об иностранном – запрещённом международным правом – давлении. Но история этих конфликтов чётко документирована (в том числе журналистами всего мира, включая телеоператоров), и ход боёв известен. Приднестровцы самостоятельно отбили нападения молдавских полицейских и солдат – окрик Лебедя последовал уже после их изгнания и запретил лишь дальнейшее бесцельное кровопролитие. В Абхазии дрались не регулярные войска из России, а добровольцы (что международным правом дозволено) с Северного Кавказа – в том числе и весьма антироссийски настроенные: вспомним хотя бы, что именно там набрался боевого опыта Шамиль Басаев. Столь же добровольно участвовали некоторые жители Армении в боях на стороне своих арцахских сородичей. Южная же Осетия сама легко отбила грузинскую атаку: Звиад Гамсахурдиа – при всём своём истеричном обаянии – не смог наладить ни одну сторону жизни страны, включая вооружённые силы.

Таким образом, внешнего вмешательства на государственном уровне в судьбу этих четырёх республик нет. Принцип нерушимости границ не затронут. И в полную силу действует принцип самоопределения.

Косовские же албанцы (в основном потомки приглашённых Иосипом Броз Тито беженцев от диктатуры Энвера Ходжи) даже не попытались действовать самостоятельно. Они не боролись с сербскими государственными силами, а только резали по ночам мирных сограждан. Когда же полиция попыталась пресечь явный бандитизм, они спровоцировали вооружённое вмешательство НАТО. И сам факт вмешательства ввёл в действие принцип нерушимости границ. Теперь статус Косова просто нельзя решать, пока иностранные войска не уйдут из края, а НАТО не пообещает раз и навсегда отказаться от «гуманитарных» бомбёжек Сербии.

Я уж и не говорю о том, что косовские албанцы – в отличие от граждан четырёх наших новых государств – даже под надзором «миротворцев» убивают коренных жителей края и уничтожают все следы их присутствия, включая уникальные памятники культуры и истории. Гуманитарные соображения редко определяют политику. Но и без собственного варварства – самим фактом отказа от самостоятельной борьбы за свою судьбу – албанские насельники Косова утратили право на самоопределение[77].

Самотермидорианец: революционная пауза

[78]

С незапамятных времён известно: революция заходит заметно дальше тех позиций, кои в состоянии удержать. И чем больше накоплено предреволюционных противоречий, чем яростнее революционный порыв, чем радужнее надежды общества, чем больше охваченных этими надеждами людей и слоёв – тем глубже откат, тем болезненнее он переживается, тем больше требует жертв.

Непосредственно в процессе революции ещё не ясно, какая часть общества готова к преобразованиям – и к каким. Вдобавок достоинства намечаемых изменений чаще всего уже неплохо проработаны теоретиками, а неизбежные побочные эффекты в полной мере выясняются лишь экспериментально – по мере того, как общество, проломившее старую стену, бьётся лбом о новые. Поэтому какие-то позиции – завоёванные, казалось бы, навсегда – приходится сдавать. Иной раз – даже ценой жизни тех, кто эти завоевания обеспечил.

Хрестоматийнейший пример послереволюционного отката дала Великая Французская революция. 27-го июля 1794-го Франсуа-Мари-Исидор-Максимиллиан Бартелеми-Франсуа-Максимиллианович Робеспьер, успевший заслужить прозвище Неподкупный и репутацию безжалостного палача, вместе со своими ближайшими сподвижниками по Большому Террору был арестован (на следующий день их казнили). Прочие пламенные революционеры в считаные дни перековались в столь же пламенных казнокрадов. Уже через пять лет страну возглавил генерал Наполеон Карлович Бонапарт, а ещё через пять он провозгласил себя императором. Словом, жизнь стала настолько спокойной, насколько это вообще возможно во время общеевропейской войны.

По новому календарю, введенному революцией, день переворота выпал на 9-е термидора. С тех пор откат из-за невозможности удержать революционные завоевания называют термидором, а его организаторов – термидорианцами.

Профессиональный революционер Владимир Ильич Ульянов прекрасно знал этот закон. И не раз говорил соратникам: нам надо самотермидоризоваться, иначе на смену придут термидорианцы без мысли о революции.

В 1921-м он – вопреки воле изрядной части своей партии – ввёл Новую Экономическую Политику. В ходе внутрипартийных дискуссий она определялась прежде всего как средство удовлетворения мелкобуржуазных инстинктов основной массы тогдашнего населения – крестьян. Но более подкованным единомышленникам Ульянов представлял НЭП ещё и как тот самый самотермидор, который уже давно теоретически указан им как средство предотвращения массовой и окончательной контрреволюции.