Скелет в шкафу

— Моя дочь не отличалась крепким здоровьем. Думаю, в тот раз она неважно себя чувствовала. Была молчалива и как будто чем-то подавлена. — Он снова засунул руки в карманы. — Тогда я решил, что ее мучают головные боли, но, учитывая ваше недавнее предположение… Вполне возможно, что она действительно была погружена в мысли о раскрытой ею ужасной тайне. Хотя едва ли она, бедняжка, могла представить, какой опасности при этом подвергается.

— Дай Бог, чтобы она успела кому-нибудь все рассказать! — с неожиданной страстью сказал Киприан. Голос и искаженные черты лица в полной мере выразили всю скорбь и боль, скопившиеся внутри него.

Прежде чем старший Мюидор успел ответить, кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — раздраженно бросил он, резко вскидывая голову.

Монк не сразу сообразил, кем была вошедшая в комнату женщина, но затем, заметив, как переменился в лице Киприан, вспомнил, что видел ее в прошлый раз в гостиной. Ромола Мюидор, похоже, уже оправилась от постигшего семью удара: прекрасная кожа, цветущее лицо. Правильные черты, большие глаза, густые волосы… Единственное, что не позволяло назвать ее красавицей, — это недовольно сложенные губы. Возникало чувство, что Ромола постоянно пребывает в дурном настроении. Она удивленно воззрилась на Монка, словно видела его впервые.

— Инспектор Монк, — пояснил Киприан. И даже после этого лицо ее так и не прояснилось. — Из полиции.

Он взглянул на Монка и, судя по мелькнувшему в его глазах огоньку, мудро решил предоставить инспектору вести разговор самому.

Но тут снова вмешался сэр Бэзил:

— Кто бы ни убил Октавию, он проживает в нашем доме. Иными словами, кто-то из слуг. — Голос его звучал мягко, но при этом Бэзил не сводил глаз с лица Ромолы. — В это трудно поверить, но, видимо, имелся некий секрет, причем настолько ужасный, что легче было совершить убийство, нежели допустить, чтобы тайное стало явным. Либо Октавия в самом деле что-то узнала, либо убийца просто вообразил себе, что она знает.

Ромола резко села, не отрывая взгляда от сэра Бэзила. Краска сбежала с ее щек, руки метнулись ко рту. На мужа она ни разу не взглянула.

Киприан перевел глаза на отца. Тот глядел на него, как показалось Монку, с неприязнью. Хотел бы он вспомнить своего собственного отца, но, увы, всплывали лишь смутные образы: запах соли и крепкого табака, прикосновения бороды и кожа — менее грубая, чем этого можно было ожидать. А сам облик: лицо, голос, слова — все кануло бесследно. Монк ничего теперь не знал об отце, разве что по отрывочным рассказам сестры.

Ромола наконец нарушила молчание, и голос ее был исполнен страха.

— Здесь, в доме? — Она смотрела на Монка, хотя обращалась к Киприану. — Кто-то из слуг?

— Кажется, это единственное разумное предположение, — пожал плечами Киприан. — Вспомни, не говорила ли с тобой Тави о слугах?

— Нет, — почти не раздумывая, ответила Ромола. — Это ужасно. Мне даже думать об этом страшно.

Тень пробежала по лицу Киприана. Казалось, он собирается еще что-то сказать, но опасается сделать это в присутствии отца.

— Говорила ли с тобой Октавия наедине в тот день? — спросил в свою очередь сэр Бэзил, не меняя тона.

— Нет, — быстро ответила она. — Я все утро принимала гувернанток. Ни одна из них мне не приглянулась. Просто не знаю, что теперь делать.

— Поискать еще! — резко ответил Бэзил. — Если ты назначишь достойное жалованье, найдется и достойная гувернантка.

Ромола бросила на него взгляд, исполненный скрытого недовольства.

— Я находилась дома весь день. — Она сцепила руки и повернулась к Монку спиной. — Днем принимала гостей, но Тави с нами не было. Я понятия не имею, где она могла быть; она даже не сказала, когда вернется. А вернувшись, прошла мимо меня в холле с таким видом, будто вообще меня не заметила.

— Она была чем-то расстроена? — мгновенно ввернул вопрос Киприан. — Или, может, напугана?

Сэр Бэзил смотрел на них, выжидая.

— Да, — сказала Ромола после минутного размышления. — Да, пожалуй, так. Я тогда решила, что у нее просто был неудачный день — возможно, повздорила с друзьями, но не более того.

— Что она сама сказала? — настаивал Киприан.

— Ничего. Я же говорю тебе, она прошла мимо, будто меня там вообще не было. А за обедом, если помнишь, Тави была особенно молчалива; мы еще предположили, что она не совсем хорошо себя чувствует.

Все посмотрели на Монка, ожидая, как он истолкует все эти факты.

— Может быть, она поделилась секретом с сестрой? — предположил он.

— Вряд ли, — коротко бросил Бэзил. — Но Минта весьма наблюдательна. — Он повернулся к Ромоле: — Спасибо, милая. Ты можешь вернуться к своим делам. И не забудь, что я тебе посоветовал. Не будешь ли ты столь добра попросить Араминту зайти сюда?

— Да, папа, — покорно ответила Ромола и вышла, не взглянув ни на Монка, ни на Киприана.