Скелет под колоколом

С трудом сдержал я восторженное восклицание. Ведь это зеркало принадлежало нашему славному судье Ди! А, если верить национальным архивам, когда судья Ди возглавлял администрацию Пуяна, небольшого уезда округа Кянксу, он с необычайной проницательностью распутал по меньшей мере три загадочных преступления. К несчастью, подробности его подвигов не сохранились.

Имя Ди не было распространенным, и зеркало определенно принадлежало славному судье. Я больше не чувствовал усталости. В душе я благословлял невежество Лю, мешавшее ему оценить по достоинству, чем была эта бесценная реликвия самого великого из сыщиков, когда-либо живших в Поднебесной.

С самым невозмутимым видом я поудобнее устроился в кресле и попросил Лю принести мне чашку чая. Едва он спустился, как я бросился к зеркалу и лихорадочно его оглядел, выдвинул ящик из подставки и увидел головной убор из черной саржи, которые носили судьи.

Осторожно развернул я истлевший шелк. Над шитьем поднялось облачко тонкой пыли, но за исключением нескольких проеденных молью дыр, головной убор был в полной сохранности. Охваченный почтением, я держал его перед собой в трясущихся руках, говоря себе: вот собственная шапочка великого судьи Ди, которую он надевал, председательствуя на суде.

Только высшим небесным силам известно, почему мне пришла в голову нелепая фантазия надеть на себя, недостойного, эту драгоценную реликвию. Чтобы оценить производимое впечатление, я бросил взгляд в зеркало. Годы замутнили отполированное серебро, и вначале его поверхность отразила лишь неясную тень, но внезапно изображение прояснилось, и я различил незнакомое лицо, с тонкими чертами, уставившееся на меня горящим взглядом.

Именно в это мгновение меня оглушило ударом грома. В комнате воцарилась полная тьма. Мне показалось, что я падаю в бездонную пропасть, и меня оставило всякое представление о реальности. Я поплыл среди густых облаков, мало-помалу принимавших человеческие формы. С трудом различил я обнаженную девушку, на которую напал мужчина, чьего лица мне не удалось разглядеть. Несмотря на желание броситься к несчастной на помощь, я был не в силах сдвинуться с места, не способен издать ни звука. Вслед за тем меня увлекло в бесконечное множество других, все более ужасающих приключений, где я то подвергался самым страшным пыткам, то оставался их беспомощным свидетелем.

В момент, когда я медленно погружался в дурно пахнущий пруд с гниющей водой, две свеженькие девушки, напоминавшие мне моих наложниц, попытались прийти мне на помощь. Я почти касался их протянутых ко мне рук, когда меня увлекло сильным потоком и закрутило над пенящейся бездной, все ближе притягивая к центру ужасного водоворота. Потом, внезапно, я оказался заключенным в темное тесное помещение, где на меня медленно опускалась огромная тяжесть. Бешено сопротивляясь, я пытался ускользнуть от неумолимо надвигавшейся массы. Тщетно. Мои пальцы нащупывали вокруг лишь гладкую металлическую поверхность. Но в то мгновение, когда я должен бы был, задохнувшись, погибнуть, давление ослабло, и я жадно вдохнул свежий воздух. Однако, едва захотев двинуться, я обнаружил, что с раскинутыми руками и ногами прикован к земле. Концы идущих от моих запястий и щиколоток канатов исчезали в сероватом тумане. Я чувствовал, как эти канаты натягиваются… Страшная боль пронзила все мои члены, и невыразимый ужас заставил почти что остановиться мое отчаянно бьющееся сердце: я сообразил, что буду четвертован. Извергнутый мною вопль и разбудил меня.

Залитый холодным потом, я лежал, на полу у Лю. Стоявший рядом со мной на коленях антиквар испуганным голосом произносил мое имя. Старинный головной убор соскользнул с моей головы и лежал рядом с опрокинутым зеркалом.

С помощью торговца я поднялся и весь дрожа сел в кресло. Мой добровольный врач поднес к моим губам чашку чая.

По словам Лю, едва он спустился за чайником, сильный удар грома и начавшийся ливень заставили его броситься наверх, чтобы укрепить запоры на ставнях. И тогда-то он обнаружил меня лежащим без сознания на полу.

Какое-то время я хранил молчание, маленькими глотками попивая ароматный напиток, а потом высказал Лю первое пришедшее мне на ум объяснение, утверждая, что подвержен внезапным приступам головокружения. Я попросил его подозвать мой паланкин, и носильщики под проливным дождем доставили меня домой. Хотя они и постарались укрыть паланкин промасленной бумагой, я прибыл к себе промокшим до костей.

С сильнейшей головной болью я немедленно лег в постель. Моя первая жена, сильно встревоженная, поспешила вызвать врача, который застал меня в бреду.

Около двух месяцев я находился между жизнью и смертью. Моя первая жена утверждает, что своим выздоровлением я целиком обязан ее горячим молитвам и благовониям, которые она каждый день воскуряла в храме бога врачевания. Лично я склонен объяснить его преданностью двух наложниц, которые, сменяя друг друга у моего изголовья, заставляли меня принимать прописанные нашим ученым врачом лекарства.