Сказы про бизнес (рассказы сибирского предпринимателя)

В том же году, что Рудаль, Серега женился на симпатичной татарочке из Казани и сотворил позже двоих дочерей. В нашем институте ему сразу же всё не понравилось. Имея независимый, довольно вздорный характер, он пошел к директору и потребовал уволить по собственному желанию. Но уволиться с такой формулировкой молодому специалисту было, практически, невозможно до истечения трех лет после распределения, а по тридцать третьей статье (прогулы) всё-таки не хотелось. Живописав Сандахчиеву своё недовольство и нежелание с этим мириться, он, ко всеобщему нашему удивлению, получил «вольную»: директор решил с ним не связываться, дескать, гуляй, парень. Но, как и Рудаль, Серега потерял возможность получить служебное жилье и надолго застрял в общаге.

Не беда, решил он: еще заработаю «на хату». Потом Серега недолго работал в одном институте Академгородка, стелил полы, сторожил ночами на стройке, трудился где-то в Казани (жена обеих дочек ездила рожать к родителям). Довелось даже разводить овцебыков на острове Врангеля, что в Северном Ледовитом океане. Но с рождением второй дочери, к сожалению, у супруги резко ухудшилось здоровье, нужны были деньги и на лечение, и на нормальное жилье. Тут и подвернулся Рудаль со своим предложением.

Хорошо, вот деньги на жилье. Но что делает Серега? Я, говорит, сперва заплачу налоги, это – «мой патриотический долг»! Своеобразный отпечаток флотской службы дал о себе знать, он любил с пафосом заявить: «я давал присягу!», «я обязан!» и тому подобное. Причем говорил это совершенно искренне, что, само по себе, неплохо, но не в его положении. Тогда толком еще не было налоговой службы, все деньги – черный нал, поэтому сколько вносить налогов и платить ли их вообще каждый решал самостоятельно.

А на дворе начало незабываемых «лихих девяностых»! Вспомните развал страны, галопирующую инфляцию, обесценивание вкладов, всероссийский «лохотрон» под названием ваучеризация, тотальное безверие, локальные войны, разгул преступности и прочие прелести времени бессовестного разграбления, «прихватизации», некогда «общенародного достояния». Пришла пора первоначального накопления капиталов при полном самоустранении государства из всех сфер экономики под болтовню о свободном рынке и демократических ценностях.

Зато Серега платит ВСЕ налоги! Пока он с упоением исполнял «свой патриотический долг», гиперинфляция «съела» одну комнату. Рудаль ему: «Бери «отнёшку», беги из общаги! Потом, черт с тобой, еще заработаем!» Он – нет, мне, мол, нужна двухкомнатная. И пока Серега искал двухкомнатную (по цене однокомнатной), гиперинфляция «оставила» денег только на комнату. Но и ее он не купил! Рядом с их комнатой в общаге освободилась соседняя через стенку, жена получила от института разрешение на вселение (тогда приток молодых специалистов иссяк, а народ из института разбегался). Серега пробил проход в стене – вот вам и две комнаты!

В итоге, «недобитую» инфляцией сумму бывший краснофлотец дал нам с Женей на покупку грузовика под щадящие 20% в месяц. Получается, 240% в год! Горлохват? Нет, товарищи дорогие, тогда, в основном, давали под 30% в месяц, так что… Во, были времена! И укатил с семьей отдыхать в Севастополь, сдав мне на содержание своего кота Кешу.

Вспомнился интересный эпизод. Первого октября 1993 года я защитился, можно хотя бы сделать точную привязку ко времени. Банкет у меня дома. Серега танцует с Ритой Гайнуллиной из нашей лаборатории, она сейчас в Америке. Музыка громкая, о чем они оживленно беседуют – не разобрать. Вдруг музыка прерывается, и в возникшей паузе я слышу Ритин эмоционально заданный вопрос: «Я все понимаю! Но где же взять первоначальный капитал?!» Ага, думаю, ясно, о чем речь. А Серега в ответ: «Хе-хе-хе…»

У него до сих пор осталась дурацкая привычка в любом споре так посмеиваться, а означает противный смешок следующее: «Ну, как же тебе, дебилу, это понятней объяснить?» Причем хихикает даже если не прав и осознает это. Тут опять загремела музыка, я ничего не слышу, только вижу, как он, танцуя, что-то Рите убежденно излагает, энергично жестикулируя.

Но где-то в 1994 году предприятия России, которым посчастливилось выжить, стали обзаводиться собственными коммерческими подразделения-ми, и рынок посреднических услуг стал стремительно сужаться. Кто-то этого «не просек», но многие быстро поняли и сменили сферы деятельности. Тогда же, помнится, премьером стал Черномырдин, сменивший «певца свободного Рынка» Гайдара, и до памятного дефолта августа 1998 года многострадальная держава обрела видимость какой-то стабильности. Инфляция резко снизилась, курс доллара более-менее стабилизировался. А времена «шоковой терапии» навсегда остались связанными в памяти народной с именами Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, Коха, Немцова, Сосковца, Козырева и прочих деятелей.

Рудаль правильно оценил ситуацию и пристроился к своему корешку Вове, представлявшему интересы одной литовской мебельной фабрики.