Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь

Они на всю жизнь влюбились бы в Пушкина, если бы им дать, например, «Делибаша»:

Делибаш уже на пике,
А казак без головы!

Но похоже, что Наркомпрос вообще не желает внушать детям любовь к литературе. Пусть зубрят по программе — без всяких эмоций! Вот, например, басни Крылова. В них есть все, что может понравиться детям: и звонкий стих, и забавная фабула, и медведи, и слоны, и обезьяны. Одиннадцатилетние тянутся к этим басням, как к меду. Не потому ли программа дает им всего лишь три басни, то есть почти ничего! Чтоб они не лакомились теми стихами, которые доставляют им радость! Из всего Лермонтова детьми наиболее любима «Песня про купца Калашникова», — и, конечно, Наркомпрос не включил этой песни даже в программу внеклассного чтения[184]

То же самое и с «Детством» Толстого. Дети так любят читать про детей! Но составители школьной программы не сделали им поблажки и тут.

Вообще, если составители программы нарочно стремились представить ребятам художественную нашу словесность в самом невкусном, неудобоваримом и непривлекательном виде, они достигли своей цели блистательно. В достижении этой цели им сильно помогают учебники, где равнодушные люди тускло и черство «прорабатывают» гениальных художников слова.

Скажут: учебники должны изощрять классовую зоркость ребенка. Но неужели нельзя сочетать самый строгий социальный анализ с любовным и живым восприятием гениального творчества классиков? А наши фребели стыдятся эстетики, словно все еще сомневаются, нужна ли она детям пролетариев. Развитие эстетического вкуса детей — об этом наркомпросовские программы ни слова. Оттого и происходит, что, например, о Шевченко детям говорят исключительно как о революционном бойце, а вся изумительная красота его творчества проходит мимо детей. Так и печатают в школьных учебниках:

«Ценность Шевченко для нашего времени — в его революционных стихах и правдивом показе (!) тяжести крепостной эпохи»[185].

И точка. Ни в чем другом они ценности Шевченко не видят. То обстоятельство, что он был гениальный поэт, их не интересует нисколько. Всю свою статью (целых десять страниц) посвящают они политическим убеждениям Шевченко и лишь четыре строки — «большой художественной высоте» его творчества. Но эти строки — канцелярская отписка. Никакого конкретного содержания в них нет. Удивительно ли, что дети посмотрели на меня так угрюмо и хмуро, когда я спросил у них, нравится ли им его творчество (тем более что его творчество представлено поэмою «Сон», которая в переводе потеряла девяносто процентов всей своей поэтической силы).

И случай с Шевченко далеко не единственный. Мы все еще боимся говорить во весь голос о художественной форме литературных творений и пробавляемся одной «социологией». Недавно в Детиздате вышла великолепная книга: крыловские «Басни». Любовное оформление книги, множество отличных иллюстраций, научно проверенный текст, небывалой красоты переплет, являющийся сам по себе произведением большого искусства, — все это делает честь Детиздату.

В этом превосходном издании самые басни прозвучали по-новому. Как-то особенно ощущаешь всю гениальную динамику крыловских стихов. Каждая фраза — мотор в несколько тысяч лошадиных сил! Чтобы довести свой стих до такого лаконизма до такой чарующей четкости, до такой монументальной простоты и художественности, — сколько дней и ночей должен был этот недосягаемый мастер шлифовать и оттачивать каждое слово, как на токарном станке! Вот у кого наши школьники, да и наши писатели, должны учиться работе над словом! И, издавая его книгу, мы должны и детей заразить своим восторгом перед теми огромными словесными ценностями, которые созданы таким упорным трудом. Но, вот вступительные строки к этой книге. О Крылове как о мастере слова, как о величайшем из поэтов — ни звука. То есть имеется несколко слов, самые общие фразы, без всякой конкретности. Все предисловие, от первой строки до последней, доказывает единственный тезис: что Крылов был пройдоха, ренегат, подлипало, лакей, что даже обжорству он предавался из хитрости, даже неряшлив он был из угодничества.

Статья написана очень талантливо, остроумно, свежо, но где же здесь тот гениальный Крылов, у которого должны мы учиться, которому должны мы подражать? Где Крылов, как писатель, как мастер, как создатель литературных шедевров? Как же вы надеетесь поднять словесную культуру наших школьников, повысить их литературные вкусы, если вы будете мерзавить писателей, которыми они должны восхищаться?

И это не случайность, а система.