Сказки лесов

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай,
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает…

Темной ночью пришел серый волк и увел жену с ребенком Сарманая.

Средь лесов — илем онгай.
Мирно спит в нем Сарманай…

Рассказывают, что проснулся Сарманай на заре — надо выходить на луга сено косить. Хотел приласкать жену, а жены-то и нету. Испугался Сарманай, кличет жену, зовет кота Черные уши, свистит собаку Гав-гав, окликает пастуха — никого. Особенно огорчился Сарманай, что лыковая зыбка, куда он сам клал вчера вечером своего любимого первенца-сы-ночка, тоже оказалась пустой.

Что делать? Пришел он к старой Арняше, что жила на краю селения. К этой Арняше со всех окрестных селений приходили те, у кого большая беда случалась…

— Скажи мне, почтенная Арняша-кокай, где мое дитя, где жена, где скотина?..

— Знаю, Сарманай, что у тебя горе большое,— отвечала Арняша.— Беда она всегда за порогом стоит и ждет только момента переступить его. Ты при доброте своей забыл, что в мире зло живет. Вот оно и к тебе пожаловало… Но ничего. Стрелу пускаешь ты метко на сюремах[12]. Бери в старом чулане отца свой лук, колчан со стрелами и ищи логово серого волка. Он полонил не только твоих родных и скотину. У него томятся в плену и другие наши сородичи…

Долго искал Сарманай логово хищника, но не мог найти. Тогда он собрал охотников со всей округи, и все вместе они наконец напали на след серого разбойника. А раз вышли охотники-марийцы на след, то уж догонят, затравят любого хищника! Как ни плутал, ни петлял серый волк, но от меткой стрелы Сарманая он не ушел.

Скоро нашли охотники логово зверя и освободили всех пленников. Забрал Сарманай жену, своего сынка-первенца, кота Черные уши, собаку Гав-гав, сироту-пастуха, овечку с ягнятками, телку-пеструшку, коня и всех их привел в родной илем.

Спать бы теперь спокойно Сарманаю. Но нет. Сказывают, что с той поры Сарманай всегда просыпается в полночь и проверяет, на месте ли его жена, детки малые и скотина. Потом выходит на крыльцо и окидывает взглядом соседние илемы. Все спокойно. Возвращается Сарманай, целует жену и крепко спит до утра.

Сказывают еще и о том, что лук и колчан со стрелами не в чулане лежат, а висят в просторном илеме Сарманая на самом видном месте.

Тоймет и поп

Жили-были старик со старухой. И было у них три сына. Старший, Ямет, сплавлял лес, клал по илемам печи. Все считали его деловым и хозяйственным. Средний, Паймет, ловил рыбу, ходил на охоту, был находчивым и смекалистым. Младший же, Тойметом его звали, только и знал, что с утра до ночи работал: сеял горох, коноплю, ячмень да пшеницу, полол, удобрял поле…

Придет домой Ямет, своим барышом хвалится и смеется над младшим братом, Тойметом:

— А тебе, грязнуля, вечно за сохой ходить, в земле да в вонючем навозе копаться.

— Тоймет, Тоймет!—вздыхает Паймет, вернувшись с охоты.— Как прекрасно в лесу! Смотри, какую добычу я принес, а ты не то чтобы тетиву на лук натянуть — стрелять из готового лука не можешь…

Молчит Тоймет. Берет косу и идет в луга. Скотине на зиму корм нужен…

Вот однажды отец приметил, что кто-то повадился в горох ночью ходить. Приказывает отец старшему сыну поймать незваного гостя.

Ямет сел на меже. Выпил одну чарку, другую. Калым у него богатый был в той поре — отмечал он его, да так наотмечался, что скоро уснул и до утра не вставал. Проснулся, когда солнышко его распалило, пришел домой, говорит отцу:

— Никого не видел и не слышал. Ночью все было тихо.

Посылает cтaрик Паймета.

— Тебе, сынок, и бог велел поймать пришельца. И глаз у тебя зорок, и рука крепка.

Паймет сегодня рано уходил на охоту, много бродил по лесу и с устатку скоро уснул.

На третью ночь отправляет старик Тоймета и говорит:

— А если и ты никого не поймаешь — сам пойду сторожить.

— Куда- ему? Его с испугу родимчик схватит,— смеются братья…

— Ничего, Тоймет, вот возьми-ка сладкой медовухи для смелости, но утром вора ты должен привести,— подбадривает отец.

А Тоймет и не думал бояться. Поле он сеял, полол, удобрял. На своем поле честный труженик ни бога, ни черта не боится. А медовуху он все же взял: пришла к нему думка одна…

Вылил он в плошку медовуху, а сам сел под высокую березу, что росла у межи, и стал ждать.

В полночь небо загудело, зашумело, и видит Тоймет: спустился прямо на гороховое поле журавль длинноногий да и начал клевать горох. Клевал-клевал он горох, да, видать, пить ему захотелось. Горох всегда, что говорится, водичкой запивать надобно. Так вот тут-то журавль и увидел плошку. Раз глотнул из плошки, два глотнул — и опьянел, конечно, скорехонько, взлететь не может. Поймал его Тоймет и направился домой.

Ведет, стало быть, Тоймет журавля и вдруг слышит человеческий голос:

— Отпусти меня, добрый молодец, я подарок тебе сейчас принесу — не пожалеешь.

— Неси, — простодушно сказал Тоймет.— Посмотрим на твой подарок. Только вряд ли он дороже того труда, который ты потравить вздумал.

Скоро журавль принес Тоймету большой сундук.