Сказки и несказки

— Я уже давно не пою, — сказал слабый Человек.

— Ты вновь будешь петь с нами! — хором отвечали Сказки. Паутинка натянулась и колокольчик сказал:

— Так, так, верно, так!

Забавная, пестрая, похожая на божью коровку сказка сменила профессора пенья.

— Стыдно, стыдно забывать старых друзей! — говорила она. — А кто тебе рассказывал необыкновенные истории на сундуке в детской? Кто тебя возил на ковре-самолете в тридесятое царство? Кто сшил тебе шапку-невидимку? Кто выстроил тебе дворец под водой? Все я! Все моя работа! Мои подарки ты ни на какие игрушки не согласился бы тогда променять. Да и игрушки я же тебе поправляла, когда ты их ломал. Я оживила твоих оловянных солдатиков. Я дула на паруса твоих корабликов. Я заставляла брыкаться и фыркать твою деревянную лошадь. Ты был тогда большим шалуном!

— Я не забыл тебя, — сказал Человек. — Я помню и кораблики, и лошадку, и вагоны, которые бегали по рельсам, как настоящие.

Сказки повскакали со своих мест.

— Браво, браво! Он помнит всех! Он вернется к нам, снова будет петь, и играть, и летать с нами!

— Еще один вопрос, — сказала сказка в белом, которая была председателем. — Помнишь ли ты тех маленьких подруг, которые уносили тебя далеко-далеко во время уроков в школе? Учителю приходилось много раз вызывать тебя, прежде чем ты возвращался. Помнишь ли ты, как они подыскивали для тебя рифмы, когда ты в первый раз начал писать стихи?

— Я давно уже не пишу стихов, — сказал слабый Человек. — Я пишу только скучные книги, которые читают скучные люди.

— Ты снова будешь писать стихи, — с уверенностью продолжала сказка в белом. — Но отвечай же. Помнишь ли ты тех, что шептали тебе непонятные слова в лунные ночи, и от этих слов замирало твое сердце? Помнишь ли тех, что весной отнимали у тебя книги, бросали их под стол и толкали тебя в поле? Ты бродил там, и думал, что ты один, и мучился тем, что ты один….

— Довольно! Я помню все, — сказал Человек. — Но зачем вы явились опять? И почему вы называете себя детьми моими и далекой Грезы? Вы были давно, вы были всегда.

— Мы вечны, но мы рождаемся вновь каждую весну, — хором запели сказки. — Мы всегда были с тобой, но мы — твои дети и дети твоей любимой Грезы. Ты создавал нас для себя. Ты хотел забыть нас, — но это невозможно. Ты не хотел впускать нас сюда, — но мы проникли сами. И ты снова будешь петь, играть и летать с нами!

И колокольчик прозвенел:

— Так, так, верно, так!

2

Окруженный ими, как роем мошек, слабый Человек вышел из комнаты. Солнце слепило ему глаза, запах цветов кружил голову. Ему хотелось хмуриться и сердиться, что Сказки нарушили его покой и одиночество. Но ничего не выходило, так как улыбка весны была заразительна. И он улыбался и щурил глаза.

Они вели его показать свои владения. Их владения были везде. Они копошились в траве, пугая жучков и муравьев. Они летали в воздухе, дразня стрекоз и ласточек. Они забирались в чашечки цветов и вытряхивали оттуда душистые желтые пылинки. Вытянувшись длинной вереницей вдоль усика винограда, они старались загнуть его и завить вокруг ветки дерева, на которое он вползал при их помощи. Их любимым занятием было качаться на тонких стеблях травы.

Среди них было много музыкантов, которые трубили в подобранные в тон цветочные былинки. Были и художники, летавшие от цветка к цветку, чтобы здесь подрисовать жилку лепестка, там положить лиловое пятно на белом маке, тут посеребрить бахромку гвоздики. Иногда они устраивали целые процессии в воздухе. Подобрав цвета прозрачных нарядов, они летали полукругом, образуя радугу в лучах солнца. Иногда, ради шутки, они одновременно подкрадывались к колокольчикам, и по данному сигналу, начинали бить в набат, пугая сонных улиток и трусливых ящериц.

Человек лег на траву, и они окружили его дрожащей сеткой. Тут были все друзья его детства и юности: сказка в розовом, сказка — кузнечик, божья коровка, лиловый трубач, золотой венчик, незабудка, желтый мотылек и, конечно, сказка в белом, как председатель собрания.

— Что же мы будем делать? — спросил слабый Человек.

— Мы будем петь! — закричали одни.

— Играть! — кричали другие.

— Нет, нет, мы полетим! — шумели третьи.

Сказка в белом совсем захлопоталась, стараясь водворить порядок.

— Я разучился петь, — сказал Человек. — Я уже стар, чтобы играть, как дети. Летать я не умею.

Они опять зашумели и заговорили все разом.

— Пустяки! Это очень просто! Мы тебя научим.

Ему не хотелось петь, ему казалось это стыдным для его возраста. Но когда сказка-кузнечик взмахнула тычинкой жасмина, он стал петь с ними и ему было приятно слышать свой голос. Они вторили ему стройным хором, а музыканты играли на самых звучных цветах.