Сказки деда Игната

— Про что-нибудь … — подсказала Оленька, но последнее слово я так и не расслышал, мы выехали из города, и колеса стучали особенно громко. Дед Игнат разгладил бороду, вдохнул полной грудью воздух и, склоняясь к уху девочки, начал рассказывать сказку. Я насторожился, воспользовавшись моментом, придвинулся чуть ближе, зевнул для порядка, закрыл глаза и сделал вид, словно бы утомленный дорогой желаю вздремнуть.

— Спит? — Спросил дед Игнат. Оленька коснулась пальцем кончика моего носа. Я поморщился, буркнул что-то не внятное, но глаза не открыл, — сплю, мол, — что тут удивительного? Девочка вспрыснула со смеху и кивнула деду:

— Спит!

— Ну, тогда слушай. В некотором царстве, в некотором государстве, недалеко от того места, где земля русская середку имеет, жил да был чародей кудесник, великих дел мастер. Умный был человек, много полезного людям придумал, много полезного посоветовал. Но случилось тому божьему человеку уходить далеко-далеко без возврата. И надумал он тогда сделать людям последний подарок. Думал-думал, и придумал. Соорудил он особую механизму: с одной стороны отверстие с ладошку, а с другой, значит, побольше. Вот туда подставит человек ладошки, а ему, значит… — тут дед Игнат замолчал, задумался, вспомнил что-то. Оленька вежливо дождалась продолжения, а я, сам было, чуть не испортил все, не вовремя открыл глаза, но обошлось, не заметили.

— Каждому на ладонь выпадало чувство какое-нибудь, в чистом, так сказать, виде. Прознали про то люди разные да пошли к тому мудрецу, человеку ученому. И каждый брал то, что ему выпало. Вот придет девица с кокетством, а ей скромность выпадает. И тотчас ее кто-нибудь замуж зовет… — дед Игнат усмехнулся. Веселится и Оленька, думает, что замуж взять — это совершить какую-нибудь взрослую глупость. А может, дети порой вникают в суть вещей лучше нас, взрослых? За одну лишь разве скромность мы любим? Да и разве заемные чувства крепче своих?

— И бывает глупый придет, да смеяться станет, а ему мудрости прибавится, тогда он замолчит да в ноги изобретателю поклонится. Всем нашлось хоть что-то, каждому свое. Но вот незадача: доброта ни у кого в кармане не держится. Придет купец жадный, сунет ладонь, только одной рукой доброту из жадности схватит, как уже другой рукой свое же добро раздает. Много доброты вокруг набралось, да вот только не берет никто — уж больно расточительная она для человека жадного. Загоревал наш мудрец, до чего умный был, а такой простой задачи решить не смог. Собрал он тогда всю доброту да сложил в старый пыльный мешок, авось пригодится. И всякому, кто приходил к нему, предлагал тот мешок взять с собой, чтобы раздать добрым людям. Но если и находились люди, то сил ни у кого не было в достатке, чтобы целый-то мешок доброты на горбу нести. Гордость-то она легкая, да и скромность нетяжела. Про смелость и говорить нечего: сама человека несет, только поспевай ногами двигать. А доброта для простого человека оказалась ношей тяжелою. Придумал один купец, из тех, что всякое беспризорное за свое считает, тянуть тот мешок лошадьми — мешок ни с места. Ведь чужим трудом доброты не осилишь. Так и пылился мешок без надобности, зарос в траве, так что все про него и забыли.

Случилось идти в ту пору мимо мужичку усатому! — вот проказники, смеются, как заговорщики, на меня косятся. Молчу, виду не подаю, глаз не открываю.

— Видит тот мужичок: завалялся мешок у дороги, то ли брошенный, то ли утерянный, взвалил мужик его на плечо, да и пошел своим путем. А путь тот нелегкий, путь длинный. И тянутся к мужику люди — помоги, мол, добрый человек, вон какой мешок у тебя добром переполненный. Сунет мужичонка руку в мешок и вынет: кому пряник, кому горбушку, кому леденец, кому репу пареную, кому ватрушку творожную. Так и раздал всю доброту, сам того не ведая. Разошлась доброта по земле русской, прижилась, освоилась. Так-то вот. Тому доброта под силу, кто сам от природы добрый. И ты, Оленька, доброй будь.

Электричка подходила к нашей станции. Я зевнул, разомкнул веки, потянулся, как после крепкого сна, и поднялся, готовясь к выходу.

— Папа, а мешок?! — рассержено напомнила мне дочурка. Я схватил сумку с едой и поплелся вслед за Оленькой. Вот тебе и мешок доброты: кому калач, кому, горбушка, кому пряник … а кому блины с очень вкусным клубничным вареньем …

ГОРЕ ЛУКОВОЕ, СЧАСТЬЕ МАКОВОЕ

Идем по лесу. Дед Игнат впереди. Что-то напевает шепотом. Подбираюсь поближе:

— … Еще не сыро. Спозаранку

Прогулка манит за порог…

Сентябрь стелет самобранку

Из желтых листьев у дорог…

Заметив мое внимание, старик умолкает, стесняется. А я в недоумении: никогда прежде не слышал его стихов. Делаю вид, что не подслушивал. Дед, покосившись в мою сторону, бормочет под нос:

— Грибы растут еще без спроса,

Еще не выцвела листва…

Туман плывет в долине косо.

Еще хватает волшебства…

— Это что за гриб? — спрашивает дочка и тут же смущается, — перебила старика. И не знает к кому из нас обратиться. Я добродушно улыбаюсь и подмигиваю: спрашивай, мол, у деда, я не обижусь.