Сказка про девочку Настю и злую Невидимку

Получалось, что её бабушка, Ольга Владимировна, могла быть той самой доброй волшебницей, которые предсказывают в сказках рождение маленькой феи. Чем больше Настя вспоминала про бабушку, тем твёрже в этом убеждалась.

Начать с того, что бабушка жила не в городе, а в деревне, на берегу моря. К этому стоит добавить, что Ольга Владимировна умела угадывать погоду: как говорила вечером, так утром и выходило. Понимала она, между прочим, и птичий язык. Однажды Настя случайно разбила вазу, а осколки закопала за сараем. Никто об этом не узнал, кроме бабушки.

Когда же Настя удивилась её догадливости, Ольга Владимировна ответила: «А мне сорока обо всём рассказала. Она известная ябеда». Наконец в целом свете не было человека добрее бабушки.

«Как же я сразу не догадалась! Никакая я не обыкновенная девочка, а самая настоящая фея. Фея Анастасия Прекрасная!» – подумала Настя и вдруг почувствовала себя так, словно только что прочла какую-то чудесную сказку, мудрую и радостную, с которой все сказки начались и, зная которую, другие сказки читать уже не надо.

ГЛАВА ПЯТАЯ БЕЗ НАЗВАНИЯ, НО САМАЯ СТРАШНАЯ

Настя вышла из чуланчика и, распахнув дверь папиного кабинета, безбоязненно вошла в него.

Была суббота, поэтому папа работал дома. Он сидел за столом и перебирал карточки с иностранными словами.

– Настя?.. Кто позволил тебе зайти сюда? – спросил Юрий Дмитриевич и строго посмотрел на дочь.

Но Настя ему не ответила, подошла к книжной полке, сняла несколько книг со сказками и ушла в чуланчик.

Там она разложила книжки, сверху опустила на них руки и как бы зарядилась сказочной силой. Потом стремительно вернулась в отцовский кабинет.

Остановившись напротив Юрия Дмитриевича, она уставилась отцу в правый глаз, протянула вперед ладони, зачем-то задержала дыхание и с ненавистью стала произносить про себя заклинание, неожиданно, словно само собой родившееся у неё в голове:

«Убирайся, злая Невидимка! Убирайся, жадная мачеха! Убирайся, разбойница и трусливая ябеда!..»

– Да что же это за безобразие?! – вдруг испуганно воскликнул Юрий Дмитриевич, выронил карточку, которую держал в руке, и Насте показалось, как что-то словно отделилось от папиного правого глаза: то ли брызнуло, то ли выпало, то ли вылетело из него.

«Ага! Испугалась!» – торжествующе подумала Настя и выбежала из кабинета.

Но прошло совсем немного времени, и с кухни донёсся сердитый отцовский голос:

– Ты и детей против меня настроила! Даже Настя на меня волком смотрит!

«Опять вселилась, – поняла Настя и разгневалась: – Ну, погоди! Сейчас такое тебе устрою, – не обрадуешься!»

Собрав всю свою волшебную силу, Настя отправилась на кухню. Каково же было её удивление, когда, войдя туда, она застала следующую картину: папа сидел на стуле, виновато моргая глазами, а мама кричала на него:

– Ну и оставайся здесь один! А мы с девочками уедем!

Настя опомниться не успела, как в глазах у неё потемнело, в животе больно сжалось, а в ушах закричал незнакомый голос:

– С ума сошла?! Не понимаешь, что папа не виноват?! В нём злая Невидимка! Она не хочет, чтобы он переехал с нами в большую квартиру. А ты, вместо того чтобы спасать папу, бросить его собралась?! Невидимке отдать?!

– Что с тобой, Настенька? – испугалась мама. – Что ты говоришь? И что у тебя с лицом?

Кинулась Настя в ванную, посмотрела на себя в зеркало и остолбенела. Из зеркала на неё глянуло какое-то чудовище, с обезображенным лицом, всклокоченными волосами и горящими глазами.

Что было дальше, Настя не помнила. В себя она пришла, когда, обхватив голову руками, стояла в чуланчике и думала:

«Как я могла так грубо?! Маме?! Ведь как будто не я кричала».

Настя ещё сильнее стиснула руками голову и зажмурилась. Но ей это не помогло, и Настя продолжала думать:

«Я не заметила, как она вселилась в меня. И в глаз кольнуло, и в животе сдавило… А лицо! Лицо-то каким стало!»

Стояла Настя в чуланчике и вспоминала то, что вспоминать ей совсем не хотелось. Сначала она вспомнила, с какой ненавистью собиралась вырвать все Ритины волосы, когда сестра оттолкнула её. Потом Настя вспомнила о старушке, которой нагрубила за то, что та не дала ей волшебной палочки. А разве никогда не огорчала Настя своих родителей? Разве не обижала она других людей? И этих обид и огорчений вдруг припомнилось так много, что Настя вынуждена была признаться себе:

«Никакая я не фея. Не может в фее жить злая колдунья!»

И так тут Насте стало обидно, так стыдно и горько, что она заплакала.

Впрочем, плакала она недолго.

«Ну нет, милая моя! А кто, интересно, будет бороться с Невидимкой, защищать от неё Риту, папу и маму?! – рассердилась на себя Настя, смахнула слёзы и подумала, словно чужому человеку приказала: – Фея ты или не фея, ты должна её победить!»

ГЛАВА ШЕСТАЯ НАСТЯ БОРЕТСЯ И ПОБЕЖДАЕТ

Трудно пришлось Насте.

Невидимка разошлась не на шутку. Влетая в маму, она заставляла её ссориться с отцом, наказывать дочерей за самые пустячные провинности.