Сказка о сыщике Кудыкине

Великая сосна топорщилась тремя ветками толщиной в один обхват зрелого деревенского детины. Годков двадцать назад в неё громыхнула обиженная молния. С тех пор она треснула и развалилась в разные стороны, упершись в землю своими толстыми ветвями, как заломленными руками. Так и стояла, потихоньку разваливаясь и полностью почернев.

Молодой сыщик почувствовал, что находиться рядом с этим обрядовым деревом тревожно и неприятно. В лесной чаще быстро темнело – ночевать рядом с этой чудовищной мертвой сосной явно не хотелось, хотя первое рефлекторное желание стрельца было сжечь его, как нечто чужеродное или даже мёртвое.

Ярунка, подрыгивая сразу на пару саженей, забрался по ветвям сосны на самую верхушку древнего дерева и огляделся. На фоне бесконечного дремучего леса на севере, юге и западе, там, на востоке затуманивалась береговая линия первых плесин Черного болота.

Если наивный читатель подумал, что Черное болото, это такое маленькое мутное болотце посреди темного леса, то он ошибается. Это наше, всеми нами любимое болото с лесами и островами, трясинами и чащами тянулось на тысячи вёрст с восхода на закат, и на столько же с холода до жары, а то и поболее будет. Никто еще шагами не измерял. Все, кто пробовал – в грязях утопли, на старых гатях сгинули.

Вот поэтому Брусникино Царство захватить войнушкой невозможно было. Хоть тупому, но горделивому западному ворогу, а хоть бы и жирному бешбармачному зааральскому супостату.

Никому это не подвластно! Никто не сможет!

– Дымок! – ахнул сыщик Кудыкин. – Вон там!

Ярунка ткнул указательным пальцем в выбранный азимут, а затем быстро слез с дерева и вспомнив направление на другой корявый пень пошел на печной дым, пока ночь своим одеялом не спустилась на Явь.

Пенёк, который лежал на прямой линии между заломленной сосной на дымок в лесу, удивил. Что-то снова брякнуло колокольчиком «пилик – пилик – блям – блям» и перед взором сыщика на пеньке возникла из пустоты старая знакомая – Шкатулка-Свербигузка. Она сама открыла расписную крышку и красивым грудным голосом ведьмы -знахарки Эльвиры возвышенно сообщила:

– Пропавшему в диком лесу искателю Ярунке от Эльвиры! Возьми в шкатулке мешочек. Там спящая жаба Михрютка лежит. Нажми пальцами ей на белое брюхо, а сам ухом близко слушай шепот, слушай…

Удивленный стрелец с опаской вынул из недр почтовой шкатулки увесистый мешочек с чем-то неподвижным и увесистым внутри. Развязал зелёную ленточку и брезгливо извлёк из мешковины крупную и явно дохлую жабу.

Ярунка сильно нажал большими и указательными пальцами обеих рук на белое брюхо бледной жабы. Она что-то просвистела хлынувшим из пасти воздухом и больше ничего не происходило.

Голос знахарки Эльвиры снова раздался из шкатулки:

– Вот ты дурень! Теперь надувай жабу обратно!

– Не буду! – запротестовал Ярунка. – Она противная!

– Надувай, кому сказала! – с замороженными струнками в голосе потребовала ведьма Эльвира.

Молодой стрелец набрал воздуха в грудь, с омерзением дунул в пасть жабы и с разочарованием заметил, что она не надулась.

– Еще раз! – властный голос не позволял даже представить отказ.

Сыщик Ярунка Кудыкин, ответственный подчинённый Службы спасения Черного болота, простившись в душе с жизнью, маменькой и родными заболоченными просторами, прижал тельце совершенно гадкой жабы в бородавках к своим губам и зажав пальцами пасть земноводного существа, снова дунул. Жаба заметно надулась и округлив брюхо, начала запросто смахивать на живую. В какой-то момент она даже скосила глаза и заглянула в самый что ни наесть внутренний ум молодого человека, хотя и волшебника.