Сказка о святом, о Далай-Ламе, о шахе, и о мате, которым шах своих советников покрывал

Очнулся святой в каком-то длинном коридоре, стены которого светились неясным, зыбким, необычным светом, среди толпы обыденно выглядевших людей. Вдруг невероятная сила подхватила его, закружила, и затянула в отверстие на потолке, который, кстати, тоже был не совсем обычным, цвета и консистенции клубничного киселя. Святой предстал перед неким незнакомцем в белых одеждах, с длинными, ниспадающими густой гривой волосами, перехваченными на лбу лентой. Незнакомец был очень красив, такой красоты святой не видел никогда, от него исходил приятный запах, но его несколько портили зло изогнутые губы и пронзительный взгляд, от которого, казалось, укрыться было невозможно.

«Господь мой, Творец и Милостивец!» — закричал святой, падая ниц. «Встань, идиот. Привыкли, понимаешь, перед всеми на карачках ползать, чуть что, так сразу раком. Не Господь я. Я Его ангел. Понарисовали икон, повыдумывали, понаделали идолов, не укладывается в мозгах ваших, что Он выше того, что вы Ему приписываете. Счас как дам в лоб!» — прорычал незнакомец. Святой встал, отряхнул колени (это было излишним, так как пол был идеально чист), и с уважением покосился на святого. «Вот как всегда, в силу слова не верите, а как наорать, да двинуть в лоб, так все сразу на место становиться» — проворчал ангел. «А какой Он, Господь, а?» — вопросил святой. «Того вам знать не надо, мозги свернутся, привыкли ко всему с аршином своим, сперва им член в душе померят, а потом норовят той же меркой к промыслу Его.» — отрезал ангел. «И запомни, и передай там, на Земле, Ему наплевать на свечки, что в церквах жжете, да на баранов зарезанных, что потом по ящику с умилением показываете. Сопрет, сука, а потом малую толику пожертвует, вот и мнит о том, что ему абонемент в Царство Небесное выписан, подписан, и в верхнем ящике стола Небесной Канцелярии ожидает. Нет здесь закидонов таких, Господь Он, а не КППшник.» «А ты… вы… ангел из самых главных?» — пролепетал испуганный недружелюбной отповедью святой. «Ну….» На лице ангела было видно, что ему очень хочется соврать, порисоваться, сбрехнуть, короче, но потом лучшие чувства одержали верх. «Нет, я так сказать, менеджер среднего звена.» «Скажите, это вы в Содоме, там, в Гоморре» — начал было святой, но ангел невежливо прервал его: «Нет, там были парни покруче, я так, мне до них расти и расти.» «Скажите, как же Он нас судить станет?» — пролепетал обескураженный святой. «По намерениям, ты что, книжек не читал? А еще святой.» — проворчал ангел. «А что же делать нам, чтоб…» — начал было святой, пытаясь как и всякий восточный человек воспользоваться моментом, и извлечь из данной ситуации хоть какую-то пользу. «Что-что» — передразнил его ангел. «Выбирать правильно. Вам не зря такое право дано. Вот у нас такого права нету» — шмыгнул ангел носом, и в его голосе чувствовалась некоторая обида, наряду с осознанием радостного факта, что его Господь за неверный выбор не осудит. «Это…. в парламент, в муницивпльные органы в смысле?» — робко спросил святой. «Идиот, надоел ты мне. Во, бля, что телевизор с людьми делает, а? Сколько лет ангелом работаю, все время одно и то же. Я все сказал. Мозги есть, думай, делай выводы. Заболтался я с тобой. Пошел вон, твое время еще не пришло.»

Внезапно все померкло, закружилось, завертелось, свет погас, и святой провалился в небытие. Было легко и прохладно, он слышал чьи-то голоса, но на душе было спокойно. «Выбор, выбор, верный выбор, правильный, осознанный выбор» — стучало у него в висках.

Очнулся он от криков лечащего врача: «Что ж мне, лекарства тебе из своего кармана покупать? Рвань паскудная, сколько одного йоду на тебя извели, государство не безразмерное, на всех вас, бродяг не хватит!». Святой тихо встал с кровати, вышел из палаты, миновав длинный коридор, стены которого последний раз белили к 60-й годовщине тогда еще великого октября (теперь октября не стало, ну, и в ремонте, стало быть, надобность отпала) и вышел на улицу. «Интересно, а что этот ангел имел в виду, говоря о выборе, а?» подумал святой, погладив ушибленный затылок. «Или мне это все приснилось?».