Сказка о городе К. Часть 1

О том, как домовой Иннокентий и человеческая девочка Полина

очутились в гостях у двух ведьм

Добравшись до Перьев, путники увидели, что между двумя камнями правда есть узкий ход. Леший объяснил, что нужно войти в этот ход и написать на камне название того места, куда тебе нужно попасть. А читать чужие надписи нельзя – занесёт ещё неизвестно куда.

– Я точно не пролезу, Корней тоже, – сказал Пахом. – Отправляйтесь вдвоём!

– Знал я, знал, что добром это не кончится! – заворчал Иннокентий. – Эти дети! Из-за неё я вынужден отправляться к чёрту на кулички! Да хоть бы и туда! Но к Синильге! В руки!.. К Синильге, у которой голос украли! Голос – один из величайших талантов! – домовой посмотрел на Полину, подобрал одеяло и закутал её как следует. – Чего уж!.. Пойдём, человеческая Полина! Глядишь, и повезёт!

Дом и Корней застыли в немом ожидании под прицелом тысячи глаз тайги. А Иннокентий и девочка исчезли в тёмной расщелине.

***

Чёрное небо в серых кусках снежных облаков нависало низко-низко. Сквозь снежную наволочь виднелись очертания ледяной юрты. Домовой с девочкой на руках стоял прямо напротив юрты, в которой и жила Синильга. Он подошёл вплотную к юрте.

– Не бойся, – сказал он девочке.

– Я постараюсь! – ответила Полина, заметно ослабевшая за ночь от усталости и холода.

Иннокентий начал громко стучать по ледяной двери юрты. Сначала им никто не ответил, а потом из-за двери послышался глухой голос:

– Кого это ночью нелёгкая принесла?

– Нам нужна помощь, Синильга! Нам нужна твоя сестра!

– Я не впускаю кого ни попадя! Убирайтесь! – ответил злой голос.

– У меня твой алмаз! – крикнул домовой как можно громче.

Дверь распахнулась и тут же закрылась. Гости оказались внутри. Перед ними стояла девушка необычайной красоты. Высокая, стройная, волосы как воронье крыло, стан тонкий, кожа бледная, как снег, а глаза чёрные и огромные. Вот только голос – он был старушечий, трескучий и страшный.

– Что это я вижу! Как вы смеете ко мне являться да ещё врать про мой алмаз! – глаза красавицы засверкали. – Хотя за человечинку спасибо, – она с хищной улыбкой уставилась на девочку, которая спряталась за спиной у домового. – Ну! Отвечайте! А не то я вас в котле сварю. Или сырыми съем… Ещё не решила, – кошачьей походкой Синильга подошла к огромному котлу, который стоял посреди юрты. – Правда, сестрица? Что они нам с тобой по-девичьи поколдовать не дают.

Из-за котла показалась скрюченная старушонка.

– И-и, родная! Да коли ко мне, ты уж их прости! Не серчай! Чего надо-то, горемычные? – у ног старухи вертелся кот. Ведьма нечаянно наступила ему на лапу: – Тьфу ты, проклятущий! Сгинь с глаз!

– Вот эта человеческая девочка, она болеет, – заговорил домовой, – у неё такой недуг, что от любого прикосновения к коже девочка испытывает сильную боль. Ничего не помогает! Ты добрая старуха, помоги ей!

Полина вдруг проговорила:

– Помоги, бабушка! А я тебя нарисую, портрет твой!

Лесная ведьма расхохоталась во весь беззубый рот. Синильга только усмехнулась.

– Я тебе не бабушка! А ты мне не внучка! Я – лесная ведьма. Ты видишь, что с меня портреты писать – дело неблагодарное. Вот Синильга – красавица, её рисуй! Только зеркал ей не давай, а то съест еще чего доброго, – старуха заходила вокруг котла. – Мазь тебе нужна, да вот не знаю, всё ли для мази у меня с собой… Сестра людей на дух не переносит, вряд ли станет свои снадобья драгоценные для девчонки отдавать.

Синильга подошла к Полине и заглянула ей в глаза.

– Ты очень устала и очень боишься, человеческая девочка. Тебе больно… Так больно, что ты каждый раз с трудом открываешь глаза… Хочешь остаться здесь, со мной? Всё закончится. У тебя больше ничего не будет болеть. Тебе станет тепло, и ты уснёшь… Ты отдохнёшь, девочка. Оставайся со мной… Оставайся со мной…

У Полины сильно закружилась голова, всё вокруг стало растворяться. И только лицо Синильги стояло перед ней.

Иннокентий не на шутку перепугался – Синильга могла заговорить их и оставить во льдах навсегда! Домовой вытащил из кармана свёрток и раскрыл его: на ладони лежал и переливался всеми цветами радуги огромный алмаз.

– Посмотри, что мы принесли тебе!

Синильга вскрикнула и подбежала к Иннокентию:

– Не обманул ты меня! Отдай! – она забыла про девочку.

– Я-то отдам, мне и деваться некуда. А ты помоги лесной ведьме снадобье сварить! Прошу!

Синильга выхватила из рук домового свой алмаз и крепко прижала к груди. Потом продела его сквозь цепочку на шее и стала шептать заклинание:

– Мой алмаз! Сними сглаз!

Верни голос!..

Прогони хандру! Развей тоску!

Сними сглаз! Верни голос!..

Неземной красе! Чёрным волосам!

Белой коже! Сними сглаз!

Верни мой голос!..

Камень засветился неземным светом, осветил всю тёмную юрту. И чем быстрее и жарче шептала Синильга, тем нежнее и тоньше становился её голос. Наконец он стал звонким как лесной ручей, ласковым как первый снег, чистым как утренняя роса. Такой голос мог увести за собой кого угодно.

Синильга смеялась, бегала и плясала вокруг котла, целовала сестру и гостей. Вот только поцелуи её были холодными.