Сказка для злодеев

— …Изумруды, яхонты! «И вот, — говорит дальше ведунья, — коли сыщется добрый молодец, который прочтет над ней двенадцать псалмов» — ну, это вроде таких молитв, — «да поцелует ее в уста сахарные, то воспрянет заколдованная красавица и отдаст ему свое сердце, руку и все приданое».

— Хитрая бабка, — усмехнулся Алешка.

— Это еще почему?

— Потому! — Ответ не очень вежливый, но решительный. — Как уложат эту Марфушу в укромном уголке да разойдутся по своим уголкам плакать и рыдать, эта бабка все приданое и заграбастает.

— А вот и нет! — горячо заступился за ведьму дядя Мифа. — Она сказала, что Марфушу и ее приданое будет у входа в темницу охранять всякая нечистая сила и никто туда никогда не сунется и не подступится.

— Мало ли что она сказала. А добрый молодец? Как же он поцелует уста сахарные?

— Ты, отрок, какой-то не романтик. Недоверчивый какой-то. Пора тебе знать, что за каждой легендой скрывается историческая истина. За все сотни лет никто к этой темнице не подступился. Как дверь приоткроет, там, в подземелье, такой вой поднимается…

— А как дверь закрывается, — догадался Алешка, — так и вой затыкается.

— Верно, отрок. Кто тебе сказал?

— Сам догадался. — Это и в самом деле было так, догадался. Скоро узнаете.

— А ты не догадался, что творится там в ночь полнолуния?

— Ведьмы с чертями пляшут?

— Не. В ночь полнолуния, — эти слова дядя Мифа уже шептал ужасным шепотом, — вся местная нечисть начинает перебирать все драгоценности…

— Проверяет, значит? — усмехнулся Алешка.

— Проверяет. Счет ведет. Гремит она золотом в бочках, алмазами в кадушках, и от этого такой гром стоит, что и назвали башню Гремячей.

Наконец-то, подумал я, добрался дядя Мифа до сути.

Тут он опять похлопал себя от муравьев и добавил:

— А если поточнее, то эта башня раньше называлась не Гремячей, а Тайнинской.

— В ней всякие тайны были? — навострил уши Алешка. Он тайны любит не меньше сказок и мороженого.

— Тайна была всего одна. Но глубокая… Фу ты! Опять укусил… В этой башне был секретный колодец. Чтобы в случае осады защитники крепости не испытывали недостатка в воде. Без пищи, без ядер и стрел еще можно продержаться, а без воды ни одна крепость не выстоит.

— Ну хоть колодец-то сохранился?

— Сие, отроки, мне неизвестно. Известно только, что из-за нечистой силы башня стала называться Гремячей.

— Я бы посмотрел, — замечтал Алешка, — да послушал бы. Как открою дверь, они там как завоют, как деньгами и камнями зазвенят…

— Не откроешь, — вздохнул дядя Мифа. — Я тоже об этом мечтал.

— И чего?

— И того! Нет больше этой двери. Исчезла.

— Как это она исчезла? Утащил кто-нибудь?

— Никто ее не утащил. Как сквозь землю провалилась! А я бы на это золото такой бы музей организовал!

— Ладно, — великодушно пообещал Алешка, — когда я это золото найду, так и быть, поделюсь с вами. Стройте свой музей.

— Спасибо! — Дядя Мифа прижал ладонь к сердцу. А сам, наверное, подумал: легко обещать поделиться тем, чего у тебя нет. Но он не знал нашего Алешку. Все это ему еще предстоит.

— А у вас уже какие-нибудь экспонаты есть, для музея?

— Полно! Да такие редкие! Даже бивень носорога имеется. Они ведь раньше здесь в большом количестве водились.

— А когда? — загорелся Алешка.

«Вдруг еще не все перевелись?» — смекнул я его мысль.

— Не так уж давно. Не больше миллиона лет назад.

— Значит, — ахнул Алешка, то ли доверчиво, то ли со смешком, — вашему рогу миллион лет?

— Ну! Да это еще что. — Он опять зашептал: — У меня есть более бесценный экспонат. Знаешь, что? Яйцо динозавра!

— Клёво, — согласился Алешка. — Огромное?

— Да не очень огромное. Размером около футбольного мяча. И все волосатое.

— Класс! А вы не пробовали его высидеть? Вдруг бы вылупился у вас маленький динозаврик. Вы бы его выкормили. Он бы вас полюбил. Как отца родного. Тапочки бы вам приносил. — Как говорит наша мама: Остапа понесло! — Он бы вырос, и вы ходили бы с ним гулять на поводке. В парке, вокруг вашего памятника. А потом вдруг у него выросли бы крылья. И был бы в вашем музее собственный дракон!

— А зачем мне дракон? Да я его и не прокормлю, у меня пенсия маленькая. — Но, похоже, Лешкина идея все-таки в его голове застряла. И он неуверенно спросил: — А ты не знаешь, как динозавров высиживают?

— Не знаю, — признался Алешка, — не пробовал. Можно что-нибудь придумать. Но не сейчас. Пойдемте лучше башню вблизи посмотрим. А то скоро стемнеет.

— А не побоитесь? Скоро полнолуние.

Мы спустились с пригорка и чуть заметной в траве дорожкой пошли к башне. Этой дорогой, видно, очень редко пользовались, не ходили по ней и не ездили.

По мере того как мы подходили к башне, она словно вырастала из земли, и ее силуэт казался на фоне тускнеющего неба громадным и угрожающим. Мрачно темнел провал в той ее стене, где когда-то были ворота. Тревожно трепетали, будто шептались, березки в бойницах. И вдруг на самом верху, на полуразвалившемся зубце, зловеще каркнул ворон, сорвался вниз, взмыл, облетел башню, еще каркнул и исчез в темневшей невдалеке рощице.