Сказка Чёрной Луны (СИ)

Холодная вода попадала в нос и мешала дышать, резкий кисловатый запах вызывал тошноту, в висках ломило от боли. Девушка попыталась вытереть залитое водой лицо, но боль в немеющих руках вернула ей воспоминание о происходящем. Почувствовав, что изо рта исчез мешающий дышать кляп, Элия закричала, но вместо крика вышло что-то отдаленно напоминающее писк новорожденного котенка. Сухая ткань прошлась по её лицу, стирая воду и остатки вчерашнего ужина. Орк, когда-то успевший облачиться в кожаные штаны и кожаную же безрукавку, присев на корточки вытирал её тряпкой в котором легко узнавалось её самое любимое бирюзовое платье. Элии стало казаться, что все это происходит не с ней, что она наблюдает за всем этим кошмаром со стороны. И что зеленокожее чудовище обтирающее обнаженную растрепанную девчонку, как какой-то заморский, неведомый плод, всего лишь картинка на коре, вроде тех, что продают на ярмарке. Детишки давно прозвали их "корки". У неё были такие. Изображающие чудесные эльфийские дворцы, странных животных с двумя хвостами, и страшных огнедышащих драконов. И это тоже картинка - Элия хихикнула. Потом поглядела на толстогубое, зеленое лицо и захохотала в полный голос, сама не замечая как смех превращается в рыдания. Когда плачешь, время несется в ином ритме. В ритме вздрагивающего тела, льющихся слез, в ритме обиды на человека или на судьбу, в ритме замирающего от боли сердца. Элия не помнила сколько времени она рыдала, уткнувшись в пушистую, пахнущую летом и надвигающимся зноем траву. Просто слезы кончились, так же неожиданно и внезапно, как кончается жизнь. В девушке не осталось ничего, кроме переполняющей её пустоты, и только где-то вдалеке пульсировала в такт биению жилки на виске мысль: "Быстрее! Все равно как, но пусть ЭТО быстрее закончится!". Элия всегда боявшаяся темноты, сейчас мечтала о ней. Ведь нет на свете ничего страшнее чудовища стоящего рядом, собиравшегося истерзать её тело, пожрать её плоть и навечно погубить её душу. Разве примет Всевышний душу, если её земное вместилище окажется в желудке зеленорожего жабоморда? "Все равно, все равно, все равно... Лишь бы быстрее, быстрее, быстрее..." - билась, залетевшей в окошко птицей, последняя мысль.

"ЭЛИКА!!!" - до боли знакомый и родной голос, вырвал Элию из оцепенения безнадежности. "Вакколл?! Откуда?!! Всевышний, неужто спасена?!!!". Из леса со знакомой, добродушной улыбкой выбежал Вакколл. Распахнутая на груди рубаха открывала мускулистую грудь. Кудри, повод для зависти всех парней селения, встретили прикосновение приозерного ветерка. А ведь всего лишь пару лонгов назад (а кажется в другой, светлой, волшебной, сказочной, счастливой жизни) она играла ими. Играла лежа уставшая, но счастливая на его твердой, как металл с которым он привык работать, руке. Все будет как в сказках, обмирая от надежды, догадалась девушка. Сейчас чудовище увидит кузнеца и в ужасе сбежит в лес! Вакколл самый сильный парень в деревне. Это все знают. Преодолевая боль в неудобно вывернутом плече, Элия рывком приподнялась, чтобы лучше увидеть как умчится в лес ненавистная жаба. Её сердце трепыхнулось пойманным в паутину мотыльком и пропустило удар. Вакколл стоял с выпученными глазами, а по подбородку из приоткрытого, как у местного дурачка Или, рта бежала струйка слюны. Чудовище же явно не собиралось бежать. Элия только сейчас поняла, насколько огромен был орк - шире в плечах и выше кузнеца, самого большого мужчины в селении. Орк стоял не меняя позы и казалось не замечая человека, только из пальцев огромной руки начали выдвигаться острые, похожие на узкие лезвия сенокосилки, когти. Вакколл стоял как завороженный, Элии показалось, что его обычно умные, озорные глаза, стали напоминать глаза барана, которого её отец вел забивать для праздничного стола на день Солнцестояния. Уже не думая о себе, понимая, что её любовь сейчас разорвут когти уродливой жабы, Элия захотела крикнуть: "Беги, Любимый!"... Но не успела. Заговорил орк. Голос орка был совсем не похож на голос уродливого монстра, обычный мужской голос, лишь чуть заметный акцент отличил бы его от голоса любого мужчины из их селения, но вот интонация была другой. В голосе было столько силы и властности, что казалось нельзя было не выполнить того, о чем повелевал его хозяин:

--Ты хочешь жить дальше?

Элия видела, как течет слюна по подбородку её любимого, и как бисеринками выступает пот на мускулистой груди, как тогда, когда они...

--Отвечай человек, - голос орка не изменил интонации, все то же повелевающее равнодушие.

По телу кузнеца прошла судорога, и не своим, каким-то блеющим, замирающим голосом он прохрипел:

--Да.

Элия поняла. Чудовище околдовало её любимого. Своим голосом, какой-то чужой, нечеловеческой магией. "Надо что-то делать" - суматошно думала девушка, - "я где-то слышала, как снимать такой морок".