Скажи смерти «нет!»

— Такого ужина я не едал за последние полтора года, — сказал Барт, выливая в стакан остатки пива. — Жареные лещики, креветки собственного улова и пивко — лучше не придумаешь.

Джэн, улыбнувшись, лениво потянулась на кушетке, к которой был придвинут стол.

— Божественное завершение божественного отпуска.

— Да, такие десять дней могут на всю жизнь сделать жителем побережья, одним из тех бродяг, что слоняются по берегу, собирая всякую всячину, принесенную морем. А жаль, что Чилла сдал уже эту лачугу, мы могли бы остаться здесь до конца моего отпуска.

Он подошел к перилам веранды и поглядел вдаль, туда, где за темной гладью озера поднимались темные очертания противоположного берега. Сердце Джэн радостно забилось при этих словах, но потом прежняя грусть овладела ею. Иногда он говорил так, но какое значение придавал он этим словам?

Стояла тишина, и слышался лишь плеск воды о сваи, мерное постукивание лодки о бревна причала да тихий шепот ветерка в низкорослых кустах шиоки у самой воды. Порыв ветра растрепал его волосы; в лампе на столе взметнулось и сникло пламя, оставив темный след сажи на стекле.

Барт глубоко вдохнул воздух, напоенный тысячью запахов, пробужденных ночью. Озерная гладь поблескивала под звездным небом, а вдоль берега озера колыхались фонари: это были ловцы креветок. Барт обернулся к Джэн, чтобы окликнуть ее, и увидел, что она уже спит, подперев рукой раскрасневшуюся щеку.

Барт подошел к кушетке и взглянул на Джэн. В свете лампы лицо ее показалось ему утомленным; несмотря на яркий румянец, под глазами темнели круги.

Барт почувствовал себя уязвленным, почти обиженным из-за того, что она уснула вот так в их последнюю ночь. Будто почувствовав, что он рядом, Джэн открыла глаза, и, когда он увидел любовь, блеснувшую в ее глазах, прежде чем она успела, как обычно, скрыть свои чувства, гнев его растаял. Он опустился рядом с ней на кушетку.

— Прости, — Джэн виновато улыбнулась, — я, кажется, уснула.

Барт взял ее руки в свои.

— Ах ты, красавица моя! — произнес он шутливо-жалобным тоном, целуя кончики ее пальцев. — Хорошенькое дело — заснуть в нашу последнюю ночь.

— Я, наверно, перекупалась сегодня утром.

Барт нежно покусал ее за большой палец.

— А теперь, чтоб показать, какой у меня прекрасный характер, я отнесу тебя в постель.

— А посуда как же?

— И чтоб окончательно убить тебя своим великодушием, я еще и посуду сам вымою. Но смотри, чтоб это не вошло в систему.

Он поднял ее, обняв за плечи и под колени.

— Ух, — застонал он, — на вид ты словно пушинка, а весишь небось не меньше тонны.

— Даже две, — прошептала она, прижавшись губами к его шее.

Он осторожно положил ее на кровать и расстегнул ей пуговки на блузке. Потом вынул из-под подушки и передал ей пижаму. Тело ее золотилось в мерцающем отсвете лампы, стоявшей на веранде, и, глядя на нее, Барт проворчал:

— Нужно издать закон, запрещающий таким, как ты, детка, пижаму носить.

Барт накрыл ее простыней и распустил противомоскитную сетку, прикрепленную к спинке кровати.

Подавив в себе нарастающее желание, он легонько поцеловал ее в губы.

— Ну, а теперь, детка, засыпай как можно быстрее.

— Барт, мне так жаль!

— Ты еще не так пожалеешь, если я закончу уборку и увижу, что ты тут все еще не спишь.

Барт плотно подоткнул вокруг нее противомоскитную сетку и вышел, притворив за. собой дверь.

Он собрал со стола посуду и перемыл ее в их примитивной кухоньке. Потом он собрал раковины креветок и другие отбросы, выбросил их в старый бачок из-под масла, служивший им вместо печурки для сжигания мусора, подложил туда сухих веточек эвкалипта. Потом он долго еще сидел, глядя, как пляшущее пламя, отбрасывая свет за террасу, выхватывает из тьмы ветви эвкалипта, и на фоне темного неба вдруг возникают их очертания. Наконец все сгорело, и в ночной тиши и мраке остались лишь колышущиеся фонари ловцов креветок на том берегу, случайный всплеск рыбы в озере да жалобный шепот деревьев.

Он тоже устал от долгого дня, проведенного на солнце, от купания в озере и в волнах прибоя, но тяга к Джэн была сильнее этой усталости, и потому он боялся сейчас лечь с ней рядом и лежать без сна, мучительно ощущая ее дразнящее дыхание, ее близость. Нет, лучше уж лечь тут, на влажной от росы траве, и чувствовать, как оседает солоноватая влага на волосах, время от времени шлепать себя по голым рукам и ногам, отгоняя жужжащих москитов.

Звезды опустились к горизонту, и оконечность Южного Креста скрылась за холмом. Наконец он решился на цыпочках прокрасться в дом и долго стоял в спальной, пока глаза не привыкли к темноте и он не стал различать под москитною сеткой смутные очертания ее тела. Он тихонечко ляжет рядом, не притрагиваясь к ней. Сама ее близость успокоит его.

Потом он снял одежду и постоял немного у открытой двери, наслаждаясь прикосновением ветерка к обнаженному телу. Он осторожно нащупал москитную сетку и юркнул под нее. Матрас прогнулся под его тяжестью. Джэн встрепенулась и произнесла его имя. Барт лежал молча, стараясь сдерживать дыхание, чтобы не разбудить ее.

II