Сказания пыльных миров. Гладиатор (СИ)

Долго злиться у меня не получилось — уже через пару часов я, пусть и со скрипом, смог признаться сам себе, что поторопился с вопросом, не сформулировав его заранее — так, чтобы он не допускал никаких двояких толкований. То, что Система не стала слушать мое уточнение — ну… не повезло. Так или иначе, я получил две очень важных вещи: местонахождение Киры и родителей, которое я теперь регулярно проверял в интерфейсе — не пропало ли (пока не пропало); и весьма важную информацию по «Жертве», с которой я теперь не знал, что делать. Повышение ранга любого заклинания — весьма важная штука, но цена, цена… Сейчас у меня только два параметра превышали тридцать единиц — жизненная и магическая сила. И если жизненная — неприкосновенна, то магическую пожертвовать, конечно, можно было… теоретически. Но не посреди турнира же! Да и потом, во время путешествия к оркам — точно не стоит. Получается, надо либо ждать относительно безопасного момента в жизни (смешно), либо пытаться дотянуть какой-то другой параметр до тридцатки. Последнее хоть и возможно, но явно займет у меня весьма долгое время.

В итоге я плюнул, и отложил вопрос по рангу «Жертвы» в долгий ящик. Главное, что какая-никакая подвижка есть, а когда ее использовать — вопрос времени. И подходящей ситуации.

Тренировки с Авиндалем слегка видоизменились — помимо привычных спаррингов с оружием и без, полосы препятствий, десятков обычных упражнений и развития стихиальных сопротивлений, он добавил несколько нововведений.

Во-первых, как мы оба начали замечать, относительная гармония моей Триады Тела начала нарушаться — ловкость заметно отстала от силы и выносливости. Увы, текущий формат тренировок способствовал росту ловкости в заметно меньшей степени, нежели другим характеристикам. Принципиально ничего ужасного в этом не было, но… Авиндалю это жутко не нравилось. Так что, несмотря на мои слабые протесты, он сильно урезал все упражнения на силу и выносливость, а вместо них начал работать над моей и так неплохой гибкостью. Точнее, я думал, что она неплохая. Во время первого же занятия на мой жуткий вой во двор выскочила половина школы — чтобы увидеть, как Авиндаль буквально скрутил меня в узел, и, не обращая внимания на утробные вопли боли, доносящиеся из глубины этого клубка конечностей, удерживал руками от распада сие сооружение из плоти. После каждого такого сеанса мне требовалось как минимум два каста восстановления просто чтобы подняться на ноги. Но ловкость росла. Тут не поспоришь.

Когда я услышал второе нововведение, я подумал, что Авиндаль попросту получает удовольствие от моей боли. По его мнению, мы тренировались уже достаточно долго с деревянным оружием, синяков он за эти недели наставил мне порядком, да и, поди, «до меня ты тоже постоянно их получал». В общем, по его мнению, уже относительно скоро у меня должна была открыться та самая «деревянная плоть», про которую он когда-то упоминал. И можно было попытаться целенаправленно ускорить ее открытие. Так что теперь каждое утро я, недовольный и злой, выходил во двор, раздевался по пояс, и несколько добровольцев из гладиаторов начинали лупить меня палками. И добровольцев всегда хватало. Более того — желающих без последствий меня отлупить было так много, что они еще и очередь организовали! Сволочи. Вопить во время экзекуции разрешалось, но такой радости я своим коллегам старался не доставлять. Максимум — ругался сквозь зубы. Били меня хоть и с энтузиазмом, но не увлекались — голову трогать запрещалось, руки ниже локтя тоже, да и удары следовало сдерживать во избежание переломов. В первый день это дошло не до всех — и мне умудрились удачным тычком сломать ключицу. После того, как Авиндалю пришлось тратить свои кровные деньги на вызов лекаря (мое восстановление на кости действовало плохо, да и сама ключица заметно сместилась и ее нужно было предварительно вернуть в правильное место) — он очень разозлился. Я впервые увидел его настолько злым — и, как ни грустно это было признавать, дело было вовсе не в нашей крепкой дружбе или таких же крепких наставнических чувствах. Нет, просто сумма оказалась весьма существенной даже для ланисты. Когда холодный мужчина средних лет с внушительных размеров усами — вызванный лекарь — озвучил, сколько он хочет за лечение, я чуть не поперхнулся. Да, пожалуй, я бы тоже разозлился от такой внезапной внеплановой траты.

Виновник торжества же в итоге занял мое место. Палку же в руки взял сам Авиндаль — и мое злорадство постепенно перерастало в жалость, пока я наблюдал за экзекуцией. Вот уж кто силу и место удара выверял с какой-то садистской точностью. Ни единого промаха или чуть более сильного, чем надо, взмаха. Спустя несколько минут жертва попросту рухнула без сознания, вся в синяках и кровоподтеках, но, уверен, без единой трещины, перелома или серьезного ушиба внутренних органов. Лишь после этого Авиндаль остановился и самолично применил на бедняге восстановление, приведя его в сознание. Больше подобных эксцессов не повторялось.

* * *

— Нет.

— Да.

— Нет.